— А вот этого я не слышал, — сказал я ему строго.

Мы договорились на оплату в десять процентов — остальное моё. Ремесленник о таком и мечтать не смел, и упал в ноги, не смея поднять головы.

— Да тише ты, встань, — я помог ему встать. — Хороший труд должен хорошо оплачиваться. Только пить бросай, Елисей…

— Брошу, барин, брошу.

Мы ещё обсудили несколько мелочей, и через полчаса я вышел вместе с Семёном, оставив мастера хозяйничать в новой вотчине. Теперь это его дом.

Дед был доволен и весь прямо-таки светился от гордости.

— Ты чего? — спросил я своего камердинера.

— Да так, стариковское, не обращайте внимания, Артём Борисович, — но я понял, о чём он, хоть и не подал вида.

Так как ману на сегодня я всю потратил, о медитации не могло быть и речи. Потому устроил себе физическую тренировку.

— Гири? — спросил меня кузнец, когда я упал ему словно снег на голову, тот ещё не успел отойти от заказа с ножами, а тут снаряды подавай капризному господину.

— Да, парные, по восемь, десять, двенадцать и шестнадцать килограмм, сможешь оформить?

— Дело нехитрое, только вот руды не хватит, ваше благородие, надо в город за покупками, у меня тут ещё заказ от вашего батюшки, так что…

Мне было жалко выделять на это деньги, поэтому мы прошлись с Мишкой Шатуном вдоль поместья и повырывали из земли старые металлические столбы, служившие оградой до расширения территории родового гнезда. Ну, точнее, вырывал-то Мишка, а я так, командовал парадом.

Всё нарытое добро мы под удивлённые взгляды мускулистого Фёдора притащили прямо в кузню.

— Вот тебе материал, расплавишь. Завтра чтоб были гири, — я отряхнул руки от налипшей ржавчины и вышел из жаркого помещения наружу, спина вспотела.

— Что дальше, барин? — пробасил мой тягловой помощник.

— На сегодня всё, в город не поедем, можешь быть свободен.

Отпустив охранника, я пошёл в библиотеку, где к вечеру проштудировал оставшиеся два томика по искусству зачарования. Вся информация отложилась в сознании и для её сортировки самый лучший способ — это поспать. Так что я отужинал и лёг пораньше.

На следующий день мы снова провели операцию с ножами. Елисей в этот раз сделал пять процентилей водной стихии, а я облажался и поломал шесть ножей, так ничего и не создав — сказался недостаток силы и маны, ну а также плохая структура металла. Итого у нас остался один образец.

Я сделал неутешительные выводы: рано пока что лезть в зачарование — нужно все силы положить на медитации и отколоть ещё один кусок маны. А пока производство ляжет на плечи Елисея. Гришка ещë не продал товар, но забрать водный кинжал заглянул. Наскоро перекусил и умчался.

Мой учитель взялся поговорить с Фёдором и объяснить, как улучшить изделия, чтобы облегчить нам процесс зачарования. Я опять тренировался допоздна. А вот наутро матушка меня огорошила, зайдя ко мне в комнату с двумя бойцами. Те были без формы, но их поджарый и приземистый вид говорил, что они далеко не мужичьё.

— Я не буду это пить, — возразил я, на протянутую мне медового оттенка колбу. — Со мной всё в порядке, правда.

— Да, но кто знает, что будет потом, я беспокоюсь о твоём здоровье, милый. Ты обещал отцу.

«Ах, ты ж стерва», — я протянул руку и, не доставляя ей удовольствия лицезреть мою слабость, залпом выпил дурное пойло.

Дальше всё опять как в тумане. Надо ли говорить, что я валялся при смерти, готовый лезть на стенку от тошноты, спазмов и дичайших перепадов температуры? Из-за этого весь режим тренировок полетел к чертям, а мана тратилась на очистку организма от убойной заразы. И что самое возмутительное — Аничкова ко мне не позвали!

Это была месть Ольги Дмитриевны. Я не мог обвинять обеспокоенную мать, но она и так относилась к Артёму, как скоту! В общем, испытание я выдержал и первым делом отправился в мастерскую, поддерживаемый под руку Мишкой.

— Как успехи?

За время моего отсутствия Феликс успел продать четыре изделия в общей сложности на две тысячи четыреста рублей.

— Это что получается, моя вещь вышла всего в триста рублей? А ты не мог продать дороже?

— Артём Борисович, я и так вертелся ужиком все эти дни. Если ты думаешь, что к вам выстроилась очередь из желающих, то спешу огорчить — нет. Подобных вещичек в Громовце — навалом и лучшего качества. Скажите спасибо, эти продал так быстро.

— Каким семьям?

Феликс рассмеялся, поправляя свой фиолетовый кафтан.

— Меня накормили подсрачниками везде, так что с тебя, барин, компенсация за ущерб.

— Да задницей работать — это не мешки ворочать, — усмехнулся Елисей.

— Поговори мне ещё, пьянчуга облезлая, — обиделся Гришка и смерил мастера самым презрительным своим взглядом.

— Я так-то два дня уже не пью, слово дал.

— Да знаю я твоё слово: бутылкой помани свинью…

— Так, прекратили срач, — разнял я обоих и спросил у алхимика. — Кому же ты тогда всё продал?

— Да какая разница? Это уже мои проблемы — деньги я все до копейки принёс, а никто даже спасибо не сказал, будто я нахлебник какой-то…

— Молодец, на держи, — я ему протянул пятьдесят рублей, считай почти два процента комиссии, тот довольно спрятал вознаграждение и притих, даже не поблагодарив.

— Что у нас по следующей партии ножей?

— Уже заказаны. Фёдор возьмёт за десять штук двести рублей, — ответил Камнезор.

Жадность, конечно, душила меня, но в этот раз кузнец обещал хорошо проработать наши «болванки». Поэтому на осуществление заказа потребовалось три дня. Сегодня готовыми были семь штук. Елисей пока больше одного ножа не мог производить. Так что я понаблюдал за его техникой ещё раз, позадавал интересующие вопросы и ушёл к себе медитировать.

Артефакт, как горячий пирожок, тут же схватил Феликс и побежал в город искать новых покупателей. Меня немного беспокоило, что мы не работаем на рынок знати, а по сути, на преступный элемент (кому ещё мог сбагривать наш товар этот жулик?). Но выбирать не приходилось, так что все муки совести я тут же отринул и приступил к бомбардировке сгустка маны. Прерывался только на еду.

В Громовец я послал Семёна: отдать шесть сотен долгу