глазам. Неужели после четырех долгих лет оккупации они наконец уходят? Однако слухи, которые до них доходили, – что Брюссель взят союзниками, что союзники входят в Антверпен, – все подтверждало, что пришел конец немецкой оккупации Франции, Бельгии, а теперь и Голландии.

Другие новости тоже были радостными: первого сентября Зейсс-Инкварт приказал немецким гражданам переместиться на восток Голландии, ближе к германской границе. Пошатнулись позиции главы NSB Антона Мюссерта; он приказал членам голландской нацистской партии также ехать в восточную часть Нидерландов. Оба этих трусливых лидера первыми поспешили в безопасные убежища: они перебрались из Гааги в Апельдоорн, где Зейсс-Инкварт засел в бетонном бункере, который построил ранее именно на такой случай. Там он и прятался, пока британские танки изгоняли немцев из Антверпена, всего в паре миль от голландской границы [199].

Железнодорожные вокзалы были переполнены напуганными членами NSB и их семьями, которые торопились покинуть страну. Кассы банков пустели, поскольку фашисты закрывали свои сберегательные счета. Голландские нацисты, назначенные на свои посты немцами, требовали выплаты авансов и зарплат от муниципалитетов, которыми больше не управляли.

Им было достаточно послушать передачи «Радио Оранье», чтобы заторопиться еще сильнее. Четвертого сентября королева Вильгельмина выступила с обращением к народу Голландии, где сказала, что освобождение вот-вот наступит. Ее зять, принц Бернхард, назначенный главнокомандующим голландских вооруженных сил, заявил, что начинает свое командование с объединения всех отрядов Сопротивления, включая LO (организацию, занимавшуюся преимущественно укрыванием onerduikers), OD, состоявшую из бывших голландских офицеров и чиновников, которые собирались занять должности в правительстве после изгнания нацистов из Нидерландов, и, наконец, группы вроде RVV, осуществлявшую прямые и порой жестокие акции против нацистов из голландских коллаборационистов. Другая группа, известная как КР (Knokploegen), являвшаяся радикальным крылом LO, также противодействовала фашистам путем грабежей, саботажа и ликвидаций. Этим организациям предстояло объединиться во внутренние войска под командованием Бернхарда.

Еще более радостные новости ждали впереди. Генерал Дуайт Эйзенхауэр, главнокомандующий союзнических войск, объявил по радио, что «час освобождения, которого Нидерланды ждали так долго, теперь совсем близок». Наконец, голландский премьер-министр в изгнании, Питер Гербранди, объявил народу Нидерландов, что «союзнические армии в своем несокрушимом наступлении перешли границу Нидерландов». Он призывал сограждан «оказать нашим союзникам сердечный прием на нашей родной земле» [200].

Неудивительно, что все эти новости вместе с очевидным фактом, что немцы спешно покидают страну, вызвал волну радости, которая с тех пор получила название Долле Динсдаг, или «Cумасшедший вторник» – 5 сентября 1944 года. Голландцы вышли на улицы с флагами и оранжевыми лентами, наскоро нарезанными из рулонов ткани, которые выкатывали на тротуары из магазинов. Школы закрылись, заводы и фабрики не работали. Семьи членов NSB срочно эвакуировались вслед за немецкими войсками, отходившими из голландских городов и деревень.

Очень скоро стало ясно, что радость была преждевременной; за несколько дней немцы окопались в северо-восточной части страны и начали реорганизацию под руководством вновь назначенного главнокомандующего Западным фронтом. Фельдмаршал Герд фон Рундштедт, легендарный немецкий генерал, занимал этот пост несколько месяцев в период высадки в Нормандии. В дальнейшем Гитлер сместил его с поста, но неудачи его преемника заставили Гитлера вернуть Рундштедта. Теперь генералу предстояло вдохнуть в немецкую армию, которую прогнали по всей Франции, утраченный боевой дух.

В Харлеме люди все еще праздновали Долле Динсдаг, и местный Совет Сопротивления решил воспользоваться хаосом, чтобы устранить нескольких своих давних врагов: Фека Криста, главу Харлемской полиции, и двоих его приспешников-офицеров, Харма Смита и Францискуса Виллемсе.

Крист славился своей жестокостью в отношении членов Сопротивления, которых в случае ареста безжалостно пытал. Однажды он схватил сына одного из арестованных и пытал мальчика на глазах у отца, чтобы добиться от того нужных сведений [201]. Он долгое время служил в полиции Харлема и был одним из первых членов NSB. Крист участвовал в февральских репрессиях 1943 года после убийства немецкого офицера Алоиса Бамбергера. Он также надзирал за арестом двадцати шести жителей Харлема, попытавшихся напасть на лагерь Вестерброк прошлым летом. Полицейский из Харлема возглавлял обыск в доме Мари Андриссена в начале года.

План разработал Франс ван дер Виль, а исполнять его, как обычно, должно было ядро его отряда: Трюс, Кор Расман, Ян Хюйсденс и Фредди, а также Хенк де Ронде, девятнадцатилетний студент из Амстердама, присоединившийся к группе примерно в то же время, что и Ханни. Он был сыном капитана голландского военно-морского флота и ярым антифашистом. Трюс он однажды застенчиво сообщил, что надеется, что теперь его отец сможет им гордиться, ведь он тоже защищает страну от нацистов. Юноша был не в ладах с отцом, пока рос. «Но думаю, теперь он меня поймет», – сказал он Трюс [202].

Трюс и Ян Хюйсденс должны были ликвидировать Харма Смита, жившего на Спаарндамвег. Ханни и Кору Расману поручалось устранение Францискуса Виллемсе, члена NSB и офицера полиции из Заандама, который прославился неустанной борьбой с подпольной прессой. Фредди исполняла привычную роль разведчика и караульного.

Хенк де Ронде некоторое время следил за Феком Кристом и должен был ликвидировать его. Крист недавно отказался от машины, возившей его на работу, и вместо этого ездил на велосипеде от своего дома близ собора на Лейдсеваарт. Именно там де Ронде поджидал его утром пятого сентября.

Весь Харлем, взволнованный передачей по «Радио Оранье» предыдущим вечером, пребывал в праздничном состоянии, как и вся страна. С утра разнесся слух, что союзники уже вступили в Бреду, город в границах Голландии, а канадцы приближаются к Харлему по Вагенвег и должны вступить в него после полудня. Железнодорожный вокзал запрудили члены NSB с родней, пытавшиеся сбежать на восток, к германской границе. Как Зейсс-Инкварт и Антон Мюссерт, мэр Харлема по имени С. Л. А. Плеккер покинул свой пост и укрылся где-то к востоку от Амстердама.

В такой обстановке ясным солнечным утром члены отряда отправились на ликвидацию. Хюйсденс и Трюс ждали возле моста через реку Спарне, поблизости от дома Харма Смита. Они изображали влюбленных, как и на предыдущих заданиях. Трюс была на голову выше Яна, отчего играть этот спектакль им было немного неловко. Оба хихикали, когда целовались, и внимательно поглядывали на входную дверь, дожидаясь появления Смита. Время шло. Пять минут. Десять минут. Наконец он показался: громадный, словно молочная корова, в коричневом пиджаке. Смит на пороге попрощался с женой.

Потом он сел на велосипед, а они вскочили на свои и поехали за ним, по-прежнему держась за руки и изображая влюбленных. Ян шепнул Трюс вырваться вперед и стрелять первой, как они и планировали. Она выстрелила и попала –