нельзя. Как ни благоволил тебе его высочество дон Гарсия, он держал тебя взаперти, как и всех. Не такой он был человек, чтобы потакать твоим прихотям — позволять лазить по корабельным палубам.

Затем, в восторге от способностей твоего супруга, вице-король поручил ему обновление и перевооружение галеонов Его Величества.

После ещё двух лет разлуки, наполненных титаническими трудами, аделантадо, как никто, изучил все течения и ветры Южного моря. Ещё он знал имена лучших королевских кораблей, послужные списки лучших королевских капитанов, штурманов, помощников.

По возвращении он мечтал только об одном: отдыхе воина.

Дону Альваро было тогда около пятидесяти лет. Он признавал: теперь его уже не так тянет вперёд, в неизвестность... По заключённому с Мадридом контракту он всё равно обязан был сам финансировать свою экспедицию. Говоря проще — потратить на это своё состояние и влезть в долги ещё на несколько поколений. Теперь аделантадо знал: только огромные королевские галеоны могут выдержать тяготы задуманного им плавания. Их покупка была не по карману ни одному частному лицу, будь такой человек хоть сам весь из золота и с несколькими компаньонами в придачу. К тому же коронная собственность вообще не продаётся и никогда не будет продаваться. Охоты решать эту проблему дон Альваро больше в себе не находил. Странствия вдоль побережья внушили ему тоску по семейной жизни рядом с тобой.

Ты превратила его жилище в один из первых чертогов города. Руками ты не умела делать ничего: ни шить, ни вязать, ни ухаживать за больными. Зато умела управлять слугами. А самое, самое главное — умела считать деньги.

У тебя было деловое чутьё, был вкус к удобствам — да ещё какие! Дон Альваро мог быть всем доволен. За восемь лет ты добилась, чтобы его состояние принесло плоды, и вложила его в великолепный дворец.

Он размышлял.

Хороший дом, супруга, дети — разве этого не довольно? А что? Он имел великолепную жену. Имел её душу и сердце. Имел такую подругу жизни, какой не заслуживал. Да ещё и превосходную хозяйку.

Аделантадо был богат. В милости при дворе. Ему начинало казаться, что он получил от Бога всё. Зачем стремиться к чему-то ещё?

И тут ты начинала бунтовать.

“Зачем? — спрашивала ты. — Да затем, что, если так, никто бы ничего никогда не сделал! Потому что покой, на который ты готов согласиться, — это смерть, а не жизнь!”

Ваши роли начали меняться.

Твой муж заново привыкал к семейным радостям, говорил, как счастлив в твоих объятьях — а ты буквально била копытом от нетерпеливых мечтаний. Как может он, аделантадо Менданья, открывший источник всяческого богатства, теперь отказаться от обладания им?

Но мечтала ты не столько о сокровищах, сколько о славе.

Воздвигнуть Святой Крест на неизведанных берегах. Принести слово Христово дикарям, спасти души тысяч людей. Построить города. Основать династию... Тут твой голос прерывался. Ты жила словно под проклятием смерти твоих малышей. Думала, что других тебе Бог не даст. Но ты собиралась и говорила об остальном. О жемчужинах величиной с перепелиное яйцо в лагунах островов Тихого океана. О золоте, которое несут горные реки...

Дон Альваро слушал, как ты ему пересказываешь прошлые его приключения и рассказываешь о будущих завоеваниях, как воспеваешь отвагу и верность — доблести, которые вели его в прошлое плавание — и начинал сам вновь загораться. От твоего энтузиазма он воспрял духом. Ещё бы! В женщине своей жизни он обретал энергию собственной юности, собственные силу и уверенность.

Ты же любила его безмерно, как прежде любила отца. Отцу подвиги были так же необходимы, как и тебе — на этой почве вы опять сблизились, отодвинув от себя ужасы Кантароса. И всё же ваша мечта казалась дальше и туманней, чем когда бы то ни было.

В том самом 1594 году ещё один корсар, по имени Ричард Хоукинс, захватил в порту Вальпараисо груз пяти кораблей. Потом он двинулся к Лиме. Когда пират направил пушки на Кальяо, дон Гарсия был сильно болен и даже не мог встать с постели. Но план нашей обороны составил аделантадо.

Флот, облегчённый, переустроенный и перевооружённый твоим мужем, теперь был способен состязаться с англичанами в скорости и завязывать с ними морской бой. Наши корабли под командой родного брата доньи Тересы догнали Хоукинса и около Панамы пустили его ко дну. Полный триумф! Пирата взяли в плен. Наши захватили добычи на тридцать тысяч дукатов. А ещё — три вражеских корабля. Ты ухватилась за этот шанс. Кроме того, что победа лихорадила сердце и освежала атмосферу в городе, она раскрывала умы и обращала взгляды навстречу новым горизонтам. Один из кораблей мог заменить в нашем флоте великолепный галеон, давно желанный тобой. Назывался этот галеон именем нашего брата — “Сан-Херонимо”. Мне казалось, что это не лучшее предзнаменование, но аделантадо говорил, что он способен пройти любое расстояние, выдержать любые бури. Совершенное чудо!

Дон Гарсия, как и его предшественники, не имел полномочий для передачи какого-либо корабля, принадлежащего королю. И всё же согласился вывести из списков этот корабль и заменить его судами Хоукинса. “Сан-Херонимо” он уступил вам за девять тысяч песо — целое состояние. Через полгода после этой грандиозной покупки ты продала ваш дом в Лиме, заложила энкомьенду и сторговала второй корабль: галеон водоизмещением двести пятьдесят тонн, длиной двадцать пять метров — из тех кораблей с высокими бортами, которые походили на плывущий по морю замок, особенно благодаря массивной корме, сделанной в виде башни. Это судно носило имя, дорогое для твоего супруга: “Санта-Исабель”.

Под твоим влиянием, Исабель, весь клан Баррето участвовал в этом предприятии деньгами. Не будь наш отец уже очень стар, он бы даже сам отправился с вами. Ведь он договорился с твоим мужем, что сделается, когда вы войдёте во владении островами, его генерал-губернатором. А чтобы потомки стали его представителями и получили от этой конкисты свою долю богатства и славы, он отправил, считая тебя, пятерых детей из одиннадцати: Лоренсо, Диего, Луиса и даже маленькую Марианну...»

Внутренний голос Петронильи дрогнул.