Шрифт:
Закладка:
– Что?
– Обязательно говорить?
Гарри кивает. Никогда еще не видела таких больших ступней, как у него. Я сдерживаюсь, чтобы не спросить, где он покупает себе обувь.
– Никто мне не верит. А теперь мама не спит по ночам, потому что думает, будто я собираюсь покончить жизнь самоубийством.
– Ты недовольна тем, что она беспокоится о тебе?
– Нет. Меня это страшно бесит.
– А для чего тебе понадобилась бритва?
Я краснею.
– Ну ладно. Есть же те, кто наносит себе порезы. Не чтобы себя убить. Просто чтобы себя порезать.
– Так ты хотела себя порезать?
– Да нет! Мне просто было интересно, зачем они это делают, и я просто осматривала лезвие бритвы, когда в ванну вошла мама. Она всегда преувеличивает. Это была бритва «Жилетт Венус». Ею невозможно порезаться.
– Ты пробовала?
– Нет!
Я повышаю голос, а Гарри даже бровью не поведет.
– Я тебе верю, – спокойно говорит он.
– Спасибо! – говорю я, закатывая глаза.
Мы молчим. В кабинете работает вентилятор.
– Юлия скоро переезжает.
– Значит, у тебя трудный период?
Я киваю.
Гарри попытался найти объяснение моему страху. Мы говорили о моем детстве, но в нем не было травмы.
Я просто нервничаю.
– Как твои видео?
– Хорошо. Думаю, я закончила их снимать.
Тут Гарри оживляется. Он наклоняется вперед и, поставив локоть на колено, кладет подбородок на ладонь. Он такой длинный, что выглядит нелепо в этой позе. Гарри усаживается и так и эдак, лишь бы найти удобное положение.
– Расскажи!
– А что тут рассказывать. Вчера я снимала видео и вдруг почувствовала, что оно последнее. Мне всё так же страшно, но я закончила снимать.
– Можно посмотреть?
Гарри снимает очки, чтобы лучше видеть, и, просматривая видео, слегка кивает.
– Это последнее видео. Я с тобой согласен. Похоже, ты выразила всё, о чём мы с тобой беседовали. Теоретически к тебе пришло понимание. Всё остальное – вопрос практики.
Я замерла на месте. Он уже говорил, что не сердится на меня. Но я знаю, к чему он клонит.
– Только не в шахту, – выпаливаю я.
– Да, в шахту, – говорит Гарри, улыбаясь.
Когда Гарри улыбается, он выглядит добрее. На правой щеке у него ямочка. Я просто констатирую факт.
– Ты ценишь безопасность и предсказуемость. Но тебе нужно не бояться посмотреть в лицо опасности. Часто пугает не действительность, а сама неизвестность. Увидеть действительность – это твой экзамен.
Гарри разводит руками и широко улыбается.
– Так что шахта ждет тебя.
– Ладно, – говорю я, нервно теребя прядь волос. – Это будет непросто. Но я спущусь в шахту. С Альбином. Но я боюсь. А если я не перестану бояться, то никогда не смогу принять себя и стану сумасшедшей, – выкладываю я как на духу.
– А кто такой Альбин?
– Парень из школы. Мы посещаем встречи книжного клуба. Он пригласил меня на экскурсию в шахту в эту субботу. Родители об этом ничего не знают. Не хочу снова разочаровать их, если всё сложится неудачно. Поэтому я ничего им не рассказывала. На самом же деле мне жутко страшно, потому что я знаю, что со мной случится паническая атака и я буду сама не своя.
Мне нужно перевести дух после своей второй тирады.
Гарри улыбается. Какая ямочка!
– Майя, но это ведь просто здорово! Какой поворот!
– Но как мне побороть свой страх?
Мой голос дрожит. Когда я говорю что-то вслух, мне становится либо лучше, либо еще хуже, и сейчас стало только хуже. Я никогда не смогу перестать бояться! Я представляю на месте Гарри Юлию. И теперь, когда моей подруги нет рядом, я жду, что Гарри всё решит – проанализирует и успокоит. Я с ним откровенна так же, как с Юлией. Гарри этому рад.
– Ты заговорила совсем по-другому. Ты это заметила?
– Нет, я так всегда говорю. Когда я с Юлией.
– А теперь поговорим откровенно, – произносит Гарри.
И мы начинаем разговор по душам.
43
Юлия смотрит, как я перебираю вещи в шкафу. Наконец я выбираю черный свитер с рукавами до локтя. Юлия одобрительно поднимает большой палец.
– Вот этот! И еще твою черную шаль. Так будет хорошо!
Я заматываю шаль вокруг шеи, и у меня такое ощущение, что я сейчас задохнусь. Я причесываюсь: распустить волосы или собрать? Юлия показывает: распустить, – и я к ней прислушиваюсь.
Я сгребаю последние деньги, чтобы купить билет в шахту. Спуститься на пятьсот сорок метров под землю. «Ну, это хотя бы не километр», – утешаю я себя.
– Слушай, а если вдруг кто-то запаникует, они смогут развернуть вагонетку и отправить обратно?
Юлия грызет покрытые лаком ногти и качает головой.
– Ну что?
– Нет, послушай, так дело не пойдет. Как они развернут вагонетку в узком тоннеле под землей? Тебе нужно спуститься, и только потом они отправят вагонетку наверх.
– Юлия, ты только не нервничай.
Юлия смеется и показывает мне язык.
– Но я же знаю, что ты справишься. Поэтому я нисколечко не беспокоюсь.
– Как это прекрасно, – иронично замечаю я.
Пока я стою в коридоре и выбираю туфли, из кухни выходит мама. На ней передник в горошек. Ее руки в муке. Они с Молли пекут булочки.
– Куда это вы собрались, девочки?
В голове у мамы как будто волшебный радар. Обычно она просто кричит «Пока!», но сейчас почувствовала: что-то намечается. Я наклоняюсь завязать шнурки.
– В город.
– Прогуляться?
– Да.
Мама замерла на месте. Мне вдруг хочется сказать ей, как я боюсь.
Я надеваю куртку и кладу мобильный в карман джинсов. Юлия уже стоит на лестнице и ждет меня.
– Ты бледная.
Знала бы она.
– Да, но в Кируне особо не загоришь! – вырывается у меня случайно.
– Я за тебя испугалась, дорогая.
Я сглатываю ком в горле и молчу.
На парковке перед кинотеатром почти нет свободных мест. Мы стоим позади большого «БМВ» и смотрим на автобусную остановку. Я схватила Юлию за руку и не отпускаю. Юлия непрерывно хихикает.
– Прекрати! – вырывается у меня, но Юлия только сильнее смеется.
– Да ты только оглянись!
У кинотеатра выстраивается очередь, в основном из туристов – похоже, японцев. Они непрерывно фотографируют шахту. Мне не терпится увидеть Альбина. И вдруг я замечаю его. Он стоит рядом с группой японцев.
– Наконец-то он пришел. Смотри!
Юлия дотрагивается до моей талии. Я тихо стою и смотрю. Из-за того, что я неестественно согнулась, у меня начинает болеть спина.
– Ну иди же!
Юлия пихает меня, но я как будто примерзла к земле.
– Вон он стоит!
Но Альбина там уже нет.
