на то, что сработает сигнализация или продолжить этот странный танец с опасностью. Впрочем, оперативники будут ехать минут двадцать, а оказаться в замкнутом пространстве с долматом мне совсем не хотелось. Да и не факт, что сигнализация сработает. Для этого мне нужно подойти к жилой двери вплотную. А, значит, перепугать людей. Они здесь не сталкиваются с призраками и могут совершить глупость. Например, открыть дверь.

— Пойдем, дорогой, — пробормотала я. Где-то сбоку была арка и я попятилась к ней, осторожно ставя одну ногу за другой.

Проклятый напал, когда я дошла до конца каменного туннеля. Видимо устал тащиться за добычей, как привязанный. Молниеносный рывок, но я тоже уже не та Свята, что отгоняла долмата от постели с ребенком три месяца назад, поэтому отреагировала моментально, хлестнув плетью по туловищу проклятого. Вот только это его не остановило. Я успела нанести ещё два удара, но оступилась, с коротким вскриком рухнув вниз.

Всего несколько ступенек полета, но удар вышиб из меня дыхание и на несколько секунд ослепил. Поэтому, зная, что призрак наверняка прыгнет на меня сверху, я просто выставила руки вперёд. Или ты, волосатое чудище, или я!

— Пречистый Отец! — я открыла глаза и тут же их со стоном закрыла. Голова раскалывалась, и потрогав затылок руками, я без удивления обнаружила на пальцах кровь. Проклятого не было.

Понимание навалилось на меня вместе с тошнотой. На улице уже светло, а это плохо, очень плохо! Во мне энергия двух призраков, которую нужно слить немедленно, пока она не сожгла меня. Пока ощущения были терпимыми, но знакомое покалывание по всему телу уже чувствовалось. Однако, не это испугало меня. Охотники. Увез ли Андрей парней или они стали жертвами долматов?

Поднялась, и осторожно огляделась. Голова раскалывалась от каждого движения. Местом моего ночлега стал вход в подвал. Несколько бетонных ступенек и пятачок метр на метр перед запертой дверью.

На улице было тихо. Скорее всего комендантский час ещё не закончился. Придерживаясь за стену, я побрела обратно. Арка, маленький внутренний двор, переулок и вот я со страхом выглядываю на улицу, где ночью стояла машина. Пусто. Облегчение, слегка отравленное обидой, которую я постаралась задавить.

Время у меня есть — несколько часов я точно продержусь. Если разобраться, то я получила уникальный шанс связаться с родными. Глупо им не воспользоваться.

Вернулась во двор, открыла ближайшую дверь и громко постучала в дверь квартиры справа.

— Кто там? — раздался испуганный женский голос, но почти сразу дверь открылась.

— Что случилось? — сурово поинтересовался седой крупный мужчина.

— Я из ведомства, — уверенно сообщила я, хлопнув себя по груди с нашивкой.

— Что там, Сережа? — раздался все тот же испуганный голос из глубины квартиры. Говорящую я не видела, обзор закрывал крепкий хмурый старик.

— Что вам нужно?

— Телефон, — сказала я, добавив в голос раздражения. Вполне искреннего.

— Проходите, — наконец, смилостивился мужчина, отступая.

— Ох! — обладательница испуганного голоса оказалась ровесницей и, скорее всего, женой сурового Серёжи. — У вас кровь!

— Да, я знаю, — чуть рассеяно сказала я. Головокружение внезапно усилилось, подкатила тошнота. — Мне нужно позвонить.

— Вот, — Сергей протянул мне телефон.

— Я принесу бинт!

— Не стоит, — крикнула я женщине вслед, но она уже исчезала за дверью.

— Это конфиденциальный разговор, — сказала мужчине, который продолжал сверлить меня глазами. Я добавила в голос злости и уверенности. — Комендантский час ещё в силе! Ведомство в своем праве!

Тот скрипнул зубами и ушел в ту же комнату, что жена. Я набрала один за немногих номеров, что знала наизусть.

— Лизунь! Это Свята.

— Свята! Пречистый! — тонко вскрикнула подруга, но тут же взяла себя в руки. — Говори!

— Я с Мирой и Виктором. На базе охотников. Лиза, передай моим, что все живы и здоровы.

— Свята, — напряжённо сказала Лизовета, — твой голос не звучит, как голос здорового человека. Что с тобой?

— Я была на операции, мне немного досталось, но опасности нет. Сама видишь, уже светло. Успокой Настю и брата с родителями. Мире ничего не угрожает. Она живёт со мной. Но мы вернём ее.

— Твои родители получали сообщения от вас. Почти два месяца назад.

— Поверь, Лизунь, если бы у меня была возможность выйти на связь раньше, я бы обязательно ею воспользовалась.

— Это не упрек, Свята! Все всё понимают! Я даже знаю, почему ты звонишь именно мне.

— Ты всегда была умной, Лизунь. Я так скучаю. Мне пора… — я сморгнула слезы, прислонилась спиной к стене прихожей.

— Бинт, — тихо сказала женщина. — Вы плачете? Вам больно?

— Нет, — я улыбнулась через силу. — Спасибо, что помогли.

— Можно я обработаю рану? У меня трое детей и четверо внуков, так что практики хватало, — женщина пыталась шутить. Неумело, но так трогательно. Я присела на корточки, позволив ей промыть и перебинтовать мне голову.

Когда встала, то невольно ухватилась за стену. Перед глазами плыло. Горечь пекла горло. Тело сотрясал озноб.

— Где ваша бригада? — резко спросил мужчина, все это время наблюдавший за мной.

— Ждут на улице, — пробормотала я. — Спасибо за содействие.

Они провожали меня глазами до двери подъезда, а потом, наверное, и в окно, пока я брела через внутренний дворик обратно к переулку. Мне казалось, что я спиной чувствую недоверчивый взгляд Сергея и жалостливый — его жены.

Мне становилось хуже. Но ощущения отличались от ожидаемых. Никакого жжения, только почти незаметное покалывание. Казалось, что я просто внезапно сильно заболела — с высокой температурой, ознобом и галлюцинациями.

До конца переулка я дошла, держась за стену, а на дорогу практически вывалилась. Впрочем, упасть мне все равно пришлось. Хотя я могу гордиться с тем, что успела сделать пару десятков шагов, до того, как сначала опуститься на колени, а потом рухнуть ничком.

— Свята! Девочка моя, держись!

Глаза открывать было слишком тяжело, поэтому я не стала. Сознание то возвращалось, то гасло. Знакомый запах, крепкие руки. Негромкий разговор с тревожными нотками. Качка. Снова руки. Как холодно.

— Потерпи, моя хорошая. Мы уже на месте.

Снова шаги. Оставьте меня в покое. Мне почти хорошо. Я ничего не чувствую. Тело становится лёгким, сознание воздушным.

— Быстрее открывай! Она умирает!

Кто? Смешные. Торопятся. Суетятся. Как здесь светло. Пылинки пляшут в золотистом луче. Осталось чуть-чуть. Тонкая нить так натянулась, вот-вот лопнет. И тогда я ступлю в золотистую дорожку и тоже стану одной из этих пылинок. Вечное счастье вечного танца.

Но вместо света пришла темнота.

Мне снились тоннели со светящимися стенками. Узкие и бесконечные. Они извивались, выворачивались, протаскивали меня сквозь себя, будто проглатывая. А потом их стенки стали становиться прозрачными. Местами. Виток, и я вижу потолок бокса.