сколько пуль вошло в ее тело, но точно не одна и не две. Из-за ширмы я увидел, что многие выстрелы пришлись на живот. Почему именно туда? Не знаю. Она застыла с вышивкой на коленях, руки были раскинуты в стороны, голова опустилась на грудь, глаза остались широко распахнутыми и будто покрылись стеклом. Все ее светлое платье оказалось окрашено в ярко-красный. Клянусь, эта сцена клеймом отпечаталась в моей памяти. Никогда не забуду ее мертвое тело и всю эту кровь. От страха я беззвучно плакал. Думаю, Хэй Цзинь тоже, но он прижимал меня к себе и успокаивал. Представляете, мой отец застрелил его мать, а он успокаивал меня! Хэй Мин кричал, он совсем обезумел от горя и бессмысленной жестокости отца и напал на него. Солдаты схватили его, скрутили руки за спиной и усадили на колени. Тогда мой отец поставил ультиматум: если Хэй Мин не покончит с собой, то он убьет Хэй Цзиня. А если застрелится, то у его сына будет хорошее положение в клане. Что, думаете, он выбрал?

У Сюэлянь повернулся ко мне и болезненно усмехнулся.

Я молчала, боясь шевельнуться, потому что в глазах стояли слезы, я едва их сдерживала.

– Конечно, Хэй Мин спас сына. Он убил себя на глазах моего отца и на наших глазах соответственно. Ему протянули маленький однозарядный пистолет, и он пустил себе пулю в висок. Вот так за несколько минут Хэй Цзинь потерял обоих родителей по вине моего отца. Я люблю Хэй Цзиня как родного брата, но каждый раз, когда смотрю на него, вспоминаю зверства отца и меня начинает душить вина. Особенно за то, что ему пришлось на это смотреть. Смотреть и знать, что ты всего лишь ребенок, который не может противостоять главе клана и главнокомандующему целой армии. Мы все в Сюань У под его колпаком. Я не знаю, что будет дальше. Надо было мне застрелить его сегодня. Но я не могу. Не могу убить человека. Не хочу… быть на него похожим. Не хочу иметь дело со всем этим оружием. Ненавижу каждый день, прожитый с того момента; каждый день, когда я должен называть его отцом, а он меня сыном. – Теперь в глазах У Сюэляня тоже были слезы – пьяные, злые и отчаянные. – Он не знает, что мы все видели. Брат Цзинь просил не признаваться, потому что боится, что с нами он тоже что-нибудь сделает. Он и так жесток, что будет, если он узнает, что мы видели, как он убил родителей Хэй Цзиня? Думаю, он запросто может убить и нас.

По его щекам катились слезы, и он нервно стер их тыльной стороной ладони.

Все было намного хуже, чем я предполагала.

Не представляю, сколько в них боли и ненависти и как они несут это бремя столько лет.

У Сюэлянь на тот момент был совсем ребенком. Каково ему было расти с грузом этих травмирующих воспоминаний? А каково было Хэй Цзиню становиться подчиненным убийцы своих родителей? Наверное, он на протяжении всех этих лет готовил план мести.

– Ты не несешь ответственности за деяния своего отца, – я взяла У Сюэляня за руку. После его откровений я считала, что мы можем перейти на более свободное общение. – Поступки твоего отца не имеют к тебе никакого отношения. И Хэй Цзинь это знает. И он уж точно не винит тебя. Он любит тебя и пытается защитить от отца, это видно.

С недавних пор я понимала, что такое предательство семьи. Я с детства знала, что меня недолюбливают, но когда отец написал указ о моей казни, то поняла, что семейные связи у нас разорваны.

Я, У Сюэлянь, Хэй Цзинь – мы не имеем отношения к тому, что делают старшие поколения, и не можем брать ответственность за их действия. Мы не виноваты. Мы жертвы. Но в наших руках будущее. Когда поколения сменятся, все останется нам. И именно нам придется все это решать.

Я сильнее стиснула руку У Сюэляня, а потом и вовсе обхватила его за шею и крепко прижала к себе.

– Принцесса, – крякнул он. – Это не очень… прилично.

– Заткнись. – Я зажмурилась и обняла его крепче.

Сначала он сидел напряженный, но через считаные секунды расслабился, позволив мне его утешить, и положил голову на мое плечо. Не знаю, как долго мы просидели, время как будто смазалось, но стало комфортно и спокойно. Конечно, пьяное объятие ничего не изменит, но У Сюэлянь хотя бы поймет, что сейчас не один. Сначала его руки лежали на моей спине, потом соскользнули на талию, и я поняла, что обниматься долго не стоит. Отпустив его, я попыталась отодвинуться, но он даже не шелохнулся. Тут в груди зашевелилась паника. Осталась в гостиничном номере один на один с мужчиной и сама полезла его обнимать, о чем я вообще думала? Только еле унесла ноги от противного старика…

– Сюэлянь, – окликнула я дрогнувшим голосом.

– А? – Он отстранился, но руки не убрал, и непонимающе похлопал глазами, будто его разбудили.

– Не забывайся, – я старалась звучать как можно строже.

Опомнившись, У Сюэлянь демонстративно поднял руки и отсел подальше, явно не успевая за сменой моего настроения.

В этот момент работники отеля принесли нам вино и закуски, что разрядило странную обстановку. Мы просидели еще какое-то время, но вечер выдался совсем не веселым, большую его часть мы просто вспоминали наши нелегкие судьбы, плакали, и подробности разговоров почти не отложились в моей памяти. Помню только, под конец я во всех красках рассказала У Сюэляню о Цю, как она меня всегда поддерживала и безоговорочно верила, как ее застрелили прямо на моих глазах. За ее смерть мне хотелось кого-то призвать к ответу, но вряд ли я разыщу виновного. Лица мужчины я не запомнила, да и люди Хэй Цзиня многих перестреляли на складах клана Бай Ху, так что вполне вероятно, тот уже мертв. От воспоминаний слезы не переставая лились, переживания душили, а алкоголь все это усиливал. В один момент меня чуть не стошнило. У Сюэлянь посчитал, что нам хватит сидеть, и повел меня спать.

После короткого обследования номера выяснилось, что тут всего одна двуспальная кровать.

– Располагайтесь, – сообщил У Сюэлянь, – а я пойду на диван.

Как благовоспитанный юноша, он уступил мне кровать и закрыл дверь в спальню.

Я забралась под огромное одеяло, зарылась в него с головой и мгновенно уснула.

Глава 14

Шутят либо Боги,