Герман усмехнулся и похлопал его по плечу.

– Лучше и быстрее вас вряд ли кто раскрыл бы это дело, – сказал он, еле сдерживая смех. – Скажите, мы можем идти домой?

– Сначала мы запишем ваши адреса и телефоны, а потом ступайте, – милостиво разрешил Лукин. – И учтите: как только вы понадобитесь полиции, вызову вас в отдел.

– Ну разумеется, – развёл руками доктор. – Мы в вашем распоряжении.

Когда наконец Боростовский потянул Лопатину из ломбарда, где Галя чуть не потеряла сознание, она вздохнула с облегчением:

– Господи!

– Теперь я провожу вас домой, – Герман взял девушку под руку. – Вы далеко живете?

Она дёрнулась, будто её ударили током.

– Я не пойду домой. Он достанет меня там.

– Кто? Дьявол? – уточнил врач. – А по-моему, на сегодня с него хватит.

Галина всхлипнула:

– Вы смеётесь и не верите. А между тем я вас не обманываю. И ещё: я совершенно нормальная. Да, смерть матери подкосила меня, но со мной стали происходить такие вещи, что я уже не помню, когда собиралась на кладбище. Прошу вас, поверьте мне и помогите, если сможете.

Герман провёл рукой по ёжику тёмных волос.

– Тогда у меня к вам одно предложение, безальтернативное, правда. Вы идёте ко мне. Уверяю, туда никто не проникнет, кроме меня. Вы под защитой Ральфа. А уж он не допустит никаких дьяволов.

Услышав, что разговаривают о ней, собака несколько раз гавкнула, как бы подтверждая слова хозяина. Галя стояла в нерешительности, не зная, как ей поступить.

– Как-то неудобно, – наконец сказала она.

Герман мягко улыбнулся и взял её руки в свои.

– Минуту назад вы просили меня помочь вам, – его голос звучал доброжелательно и печально. – Но если я не буду в курсе ваших дел, как я вам помогу? Вы поведаете мне свою историю, и мы вместе решим, как быть дальше. Что касается стеснения… Видите ли, я живу один в трёхкомнатной квартире… Одна комната ваша. И вы нисколько меня не стесните.

Девушка махнула рукой. В конце концов, она была словно те нищие, которым, как известно, выбирать не приходится. – Хорошо, идёмте к вам.

Они прошли метров триста, когда показалась современная многоэтажка.

– Это моё жилище, – скромно сообщил доктор. – Далековато от центра и от клиники, где работаю, но мне здесь нравится. Тихий район.

– Да, – согласилась с ним Галя. – Здесь тихо. Во всяком случае, я тоже так считала, пока не убили дядю Ёсю.

Они поднялись на второй этаж, и Герман клацнул ключом. Ральф первый вбежал в квартиру.

– После этого бойца вы можете смело заходить сюда, – рассмеялся доктор. – Мой пёс уже всё обследовал и обязательно почуял бы присутствие чужого. А вот вам и тапочки.

Девушка удивилась, увидев, что тапочки были женскими. Кажется, в больнице Герман сказал Славику, что холост.

– Это вашей матери или…? – спросила она и смутилась. Слова «сожительница» или «любовница» повисли на языке, вопрос показался ей бестактным, однако Боростовский вполне спокойно на него ответил:

– Не угадали. Бывшей жены. Мы в разводе уже пять лет. Жаль, она почти не даёт видеться с сыном, но деньги тянет из меня исправно. А вы вышли замуж после развода? Откровенность за откровенность.

– Да мне нечего скрывать, – Галя сунула ноги в тапки, оказавшиеся ей довольно большими. – Замуж не вышла, бывший муж жаждет помириться, но у меня нет такого желания. Когда вспоминаю о нём, то сожалею лишь об одном – что у меня нет детей.

– Всё впереди, вы молоды, – заметил Герман. – Впрочем, что же я держу вас в прихожей? Проходите, я покажу вам вашу комнату, и мы сядем ужинать.

Он привёл её в довольно просторную, но скудно обставленную спаленку. Кроме стола, кровати и телевизора, здесь ничего не было.

– Нормальной мебелью ещё не обзавёлся, – пояснил он. – Сейчас принесу вам халат. Вы не возражаете, что он тоже от бывшей? Правда, совсем новый, Лика его так и не надела.

Девушка покачала головой:

– Кто в моём положении станет возражать?

Она села на кровать. К ней подошел Ральф и уткнулся носом в колени. Нос был мокрый и холодный, и от присутствия овчарки Галина почувствовала успокоение. Да, здесь её никто не тронет.

– Вижу, вы подружились, – радостно сказал Герман, бросая халат на кровать. – Осваивайтесь, а я разогрею ужин. Через десять минут жду вас в кухне.

– Давайте я вам помогу, – Галя встала. – Готовить – женское занятие.

– Вы ошибаетесь, – усмехнулся он. – Я так не считаю и сам готовлю с незапамятных времён. Так что помочь мне нужно только в одном – съесть всё, что я положу вам в тарелку. Кстати, я не показал, где ванная и туалет. Ваше полотенце – розовое. Я уже повесил его на вешалку. На полочке возле зеркала лежит нераспечатанная зубная щётка. Это тоже для вас.

Теперь Галина смутилась по-настоящему. Бывает же так в жизни: ты впервые приходишь к человеку, который даже не подозревал, что ты к нему придёшь, но всё выглядит так, будто тебя давно ждали.

Она приняла душ, облачилась в розовый махровый халат с чёрными полосками и вошла в кухню.

– Умопомрачительно пахнет! – констатировала девушка, потянув носом.

– Мои фирменные отбивные с картошкой фри и салат из свежих огурцов и помидоров, – сообщил доктор и в мгновение наполнил тарелку гостьи доверху. – Кушайте.

– Но мне столько не осилить, – Галя улыбнулась и взяла вилку.

– А вы не думайте, осилите или нет, – посоветовал хозяин. – Просто кушайте.

Девушка надкусила сочное мясо:

– И правда вкусно. Признайтесь, вы ещё и кулинар.

– Я обязательно расскажу, как у меня получилось стать великим кулинаром – или, вернее, пришлось, – улыбнулся он. Улыбка вышла грустной. – Но сперва вы расскажете о себе и своих страхах. Только уговор: рассказываете, ничего не утаивая. Тогда я смогу вам по-настоящему помочь.

– Хорошо, – пообещала Галя с набитым ртом.

– Сначала опустошите тарелку, – приказал Герман. Девушка не возражала. Она сама не заметила, как тарелка опустела, а заметив, расхохоталась.

– Я всегда была противницей того, чтобы наедаться на ночь, – усмехнулась Лопатина. – А теперь не то что наелась – объелась. Всё действительно вкусно.

– После чая и поговорим, – доктор аккуратно плеснул ей заварку в кружку с кипятком. – Попробуйте. Я никогда не пользуюсь пакетиками. Один знакомый из Средней Азии научил меня, как правильно заваривать чай.

Галя сделала глоток. Напиток и правда был великолепный: ароматный и в меру крепкий. Что ни говори, а Боростовский понимал толк в еде. Когда они закончили с трапезой, Герман помыл тарелки, не разрешив Гале к ним прикасаться, и повёл её в комнату. Ральф мирно дремал на подстилке. Услышав шаги, он