лениво приоткрыл один глаз, но, убедившись, что это свои, снова погрузился в дремоту.

– Садитесь в кресло, оно очень удобное, – предложил доктор и, устроившись на диване, попросил:

– Начинайте.

Галя скрестила руки на груди.

– Герман, вы врач и потому материалист, для вас наверняка на всё найдется разумное объяснение. Сейчас вы выслушаете мой рассказ. Прошу вас: подойдите к нему серьёзно. Я не сумасшедшая и вполне отдаю себе отчёт в том, что говорю и делаю. Моя история будет, наверное, звучать нелепо, однако она правдива. Как оказать мне помощь и оказывать ли – решать только вам.

Лицо Германа было бледно и сосредоточенно. Он кивнул:

– Я внимательно слушаю. И ничего не утаивайте.

Галина вздохнула и начала печальную повесть. Она поведала, как дед-генерал, оказавшись жертвой наговора своего сослуживца, якобы покончил с собой в тюрьме; как бабушка, решившая во что бы то ни стало реабилитировать его честное имя, заболела и свела счёты с жизнью; как ушёл отец, хотя до всех бед у них была дружная и счастливая семья; как она обнаружила мужа в постели со своей подругой и как, наконец, мать умерла от рака, хотя год назад её флюорография ничего не показала. И всему виной являлся перстень, который то ли бабушка, то ли мама нашли неизвестно где и почти не надевали. Но с его появлением в семье стали происходить неприятные вещи.

– Я решила избавиться от него, – продолжала Галя, взглянув на доктора. Он слушал сочувственно. – От секретарши на работе, откуда меня уволили, я узнала, что шеф очень любит антиквариат, который обычно дарит своей любовнице, нашему финансовому директору Татьяне. В общем, я отдала ему эту вещь, и он принял меня обратно. Через несколько дней я обнаружила его мёртвым в кабинете, куда он вызвал меня для беседы по очередному договору с французами. Следователь не нашёл никаких признаков насильственной смерти, вскрытие показало инсульт. Может быть, я бы поверила в цепь случайных совпадений, если бы не Татьяна. Понимаете, – девушка молитвенно сложила руки на груди, – Аркадий Петрович, как я и предполагала, подарил кольцо ей, и она тоже умерла. Произошла остановка сердца. Но отчего? Таня была молода и здорова, да и шеф следил за своим здоровьем очень внимательно. А потом пришла очередь Иосифа Абрамовича. Я забрала чёртов перстень у Татьяны и побежала к знакомому ювелиру, чтобы он распилил его на множество маленьких частей.

– Зачем же? – удивился Герман. – Можно было просто продать.

Галя потрясла маленьким кулачком.

– Я подумала: хватит смертей. В Интернете прочитала про драгоценности, которые приносили несчастья. С одним кольцом, послужившим причиной гибели нескольких человек, так и поступили – распилили на три части. Я принесла вещь дяде Ёсе, но он отговорил меня: дескать, у него имеется покупатель, приобретающий украшения, которые пользуются дурной славой. Сделку назначили на десять вечера. Когда я пришла на встречу, то обнаружила дядю Ёсю мертвым, – лицо Лопатиной побелело. – Но это не всё. Кто-то стоял в подсобке и следил за мной. На пороге я почувствовала взгляд и обернулась, – она жалобно посмотрела в глаза Германа. – Клянусь, это был дьявол. Он выглядел так, словно сошёл со страниц книг, в которых его описывают: чёрный плащ с капюшоном, кривой длинный рот с узкими губами, искривлённый нос, красные горящие глаза. Я закричала и толкнула дверь, но она оказалась запертой. Скажите на милость, как такое могло произойти без вмешательства потусторонних сил? Вы можете сами проверить, что у дяди Ёси дверь не захлопывается. Вот мне и пришлось выбить стекло статуэткой, а потом вылезти в окно. Хорошо, что вы остановили кровь, а то следователь заметил бы и заподозрил меня в убийстве. Или нашёл бы ещё и мой труп, если бы вы меня не спасли. Это существо гналось за мной, я видела его, как сейчас вас, – закончив рассказ, девушка бессильно опустила голову на спинку кресла. – А теперь ваш черёд, Герман, казнить меня или помиловать.

Герман взял её холодную руку в свои тёплые ладони и улыбнулся.

– Знаете, я не вижу ничего мистического в этой истории, – признался он. – Во время ужина я обещал вам, что расскажу о собственной семье. Видите ли, так получилось, что в семь лет я остался круглым сиротой. Мои родители, геологи, погибли в экспедиции. Папа всё искал какой-то артефакт, оставленный скифами в Крыму, но нашёл только свою смерть и потянул за собой маму. Меня воспитала бабушка. Дед умер рано от инсульта, и вся тяжесть легла на её плечи. Она работала на трёх работах, кормила, обстирывала меня, как могла, помогала делать уроки и умоляла, чтобы я хорошо учился и после школы поступил в медицинский. Не знаю почему, но ей очень хотелось, чтобы я стал врачом. И я дал ей слово, что сделаю это. Слава Богу, она дожила до счастливого дня и увидела меня в списке принятых. Но на том везение закончилось: через полгода сердце единственного близкого человека остановилось. Поглощённая моими проблемами, она не занималась своим здоровьем, а я, увлечённый собственными делами, тоже ничего не замечал и не переживал, когда видел, как она глотает валидол. В общем, после смерти бабушки я остался совсем один. Приходилось всё делать самому: зарабатывать на еду и одежду, разгружая по ночам вагоны, готовить, вести хозяйство. На шестом курсе я женился, – Герман помрачнел. – Лика была моей одногруппницей, подающим надежды гинекологом. Странно, почему она вышла за меня – такая умница и красавица. Правда, Лика утверждала, что любит меня, однако, как потом оказалось, рассчитывала на другое. За отличную учёбу меня должны были послать на стажировку в Америку, но мой лучший друг, папа которого скромно трудился в Министерстве здравоохранения, позаботился, чтобы туда отправили его. Думаю, с того момента Лика потеряла ко мне интерес. Зарплата рядового врача в провинциальной больнице явно не была пределом её мечтаний. Наверное, она не подала на развод сразу только потому, что уже появился Гоша – мой единственный и любимый сын. Однако потом, когда подвернулся богатый, пусть немолодой и годящийся ей в отцы кавалер, супруга тут же сбежала. С тех пор я живу один. Да, неплохо зарабатываю, но деньги не спасают от одиночества. Как вы считаете?

Галя кивнула:

– Верно, не спасают.

– Я откровенно рассказал вам обо всём, чтобы вы поняли: в жизни случаются разные ситуации, – продолжал Боростовский. – И вовсе не обязательно винить в этом перстень. В нашей семье, например, отродясь не было никаких драгоценностей, приносящих беду, однако это не спасло родителей от гибели, бабушку от сердечной недостаточности, а меня от