пытался перейти улицу. Он был сбит военной машиной. По его телу проехал БТР. Неопознанные останки лежали на тротуаре до полудня 5 июня, пока кто-то не собрал их лопатой в пластиковый пакет [там же: 257]. Безумие вооруженных солдат и армейских водителей убило обычных мирных жителей.

Некоторым необходимо было выйти на улицу 3 и 4 июня по личным обстоятельствам. Лю Чжэньин работал техником в Академии военно-медицинских наук. Вечером 3 июня он отправился за лекарством для сына. Около десяти вечера Лю разговаривал с охранником у Северных ворот главного госпиталя НОАК, недалеко от пересечения улиц Фусин и Укэсун. Лю не мог знать, что его выход из дома совпадет с первыми выстрелами 38-й армейской группы. Пуля попала Лю в сердце. Ему оказали помощь в госпитале НОАК, но в течение часа он скончался [там же: 249]. Поздно вечером 3 июня Лю Цзиньхуа и ее муж Фэн Юсян также пошли за лекарствами для ребенка. Лю, работавшая в Главном политическом управлении НОАК, была убита выстрелом в голову; ее муж был ранен в ногу и выжил[54]. Военные – Лю Цзиньхуа и Лю Чжэньин – оказались так же уязвимы, как и все остальные жители Пекина.

Даже те, кто прислушался к предупреждениям командования и остался дома, подвергались риску. Редактор «Жэньминь жибао» Лу Чаоци вспоминает, что 3 июня после 22:00 телефоны в офисе звонили не умолкая, шли сообщения о том, что солдаты стреляли по мирным жителям. Один звонок поступил от члена семьи бывшего заместителя главного прокурора Гуань Шаньфу. Зять Гуаня, Инь Цзин, был застрелен на кухне своей квартиры на восьмом этаже высотного дома недалеко от станции Мусиди, где жили семьи высокопоставленных чиновников [там же: 250]. «Все были потрясены», – пишет Лу. Он продолжает:

Разве власти не уверяли, что армейские силы не направлены против студентов и мирных жителей? Были ли люди, живущие в министерских квартирах, «крошечным меньшинством [бунтовщиков]»? Мог ли зять семьи Гуань быть «крошечным меньшинством»? Даже если бы это было так, этот парень на кухне никак не мешал армии [Лу 2006: 157].

О гибели Инь Цзина стало известно немедленно из-за высокого положения его тестя, но и другие умерли при аналогичных обстоятельствах. В то же время была застрелена няня, работавшая на 14-м этаже дома, где жил Инь [Ляо 2012: 289]. Мать, отец и ребенок выглянули из окна, когда услышали выстрелы. Когда они увидели, как солдаты направили оружие на их дом, отец оттолкнул ребенка от окна, а мать была убита выстрелом в голову. Ее звали Чжоу Юйчжэнь. Чжоу работала секретарем в Госплане. Другая женщина, 61-летняя чиновница в отставке по имени Чжан Цзямей, была застрелена 3 июня, когда выглянула из окна. Так же был застрелен бывший представитель Пекинского городского собрания народных представителей и заслуженный рабочий по имени Сун Баошэн, при попытке закрыть окно он получил пулевое ранение в живот и умер. Сун не мог заснуть, потому что на улице было слишком шумно [Дин 2005: 252, 253, 256; Gittings 1999].

Глава 15

Трагедия продолжается

Наиболее страшное событие – это продвижение армии к площади вечером 3 июня и утром 4 июня. Люди погибали на улице и в собственных домах. Но даже после того как армия очистила площадь, в Пекине было небезопасно.

Один страшный необъяснимый эпизод произошел 4 июня в 6:20. Танки шли на запад по проспекту Чанъань, направляясь от площади Тяньаньмэнь. Один танк – очевидцы запомнили его, это был танк № 106 – наехал на группу студентов, возвращавшихся в студенческие городки после эвакуации с площади. 11 студентов (нам известны имена пятерых из них: Дун Сяоцзюнь, Гун Цзифан, Линь Жэньфу, Тянь Даоминь и Ван Пэйвэнь) погибли под гусеницами танка в Любукоу. Другие были серьезно ранены, в том числе Фан Чжэн, студент Пекинского института физической культуры – он лишился ног[55].

Трудно не согласиться с Тимоти Бруком, когда он описывает танковую атаку как необоснованную и бессмысленную. Однако У Жэньхуа, сопоставив время и место зверства с показаниями полковника Ло Гана из 1-й танковой дивизии Тяньцзиньского гарнизона, выяснил, почему произошла эта страшная трагедия [У 2009а: 361–368]. По словам самого Ло, после четырехчасового прорыва через десять заблокированных перекрестков к востоку от площади Тяньаньмэнь танки под его командованием прибыли на площадь в 5:18 4 июня, чуть более чем за 20 минут до установленного срока [Цзеянь ижи 1989: 269].

У полка Ло не было времени на отдых. В 5:20 Ло получил приказ о том, что его танки необходимы для разгона толпы «злодеев и масс, не понимающих правды», которые атаковали ворота Синьхуа и угрожали безопасности высших партийных лидеров внутри Чжуннаньхая. Ло повел восемь танков на запад, дальше от площади. Когда Ло сидел в головной машине, по его лицу струился пот, безумный голос по рации продолжал кричать:

«Чрезвычайная ситуация у ворот Синьхуа, чрезвычайная ситуация в Чжуннаньхае!» Ло утверждает, что танки успешно разогнали толпу и устранили угрозу для Чжуннаньхая, стреляя из орудий в воздух и применяя слезоточивый газ. «Мои подчиненные не стреляли в группы людей и никого не задавили», пишет Ло [там же: 269–271]. Фотографии и свидетельства очевидцев, пострадавших в результате танковой атаки, противоречат этому утверждению[56]. Но драматический рассказ Ло Гана дает правдоподобное объяснение того, почему танки двигались на большой скорости около Любукоу и почему механик-водитель как минимум одного танка был в таком состоянии, что давил людей. Танкисты думали, что защищают высшее руководство Китая.

В 2013 году У Жэньхуа разыскал У Яньхуэй из Хэншуя, провинции Хэбэй. Он был наводчиком танка № 106 и признал, что принимал участие в военной операции в июне 1989 года. У Яньхуэй, которого У Жэньхуа нашел в интернете через чат ветеранов войны, перестал отвечать на звонки, поэтому мы не знаем его версию того, что произошло в Любукоу. Также мы не знаем имен механика-водителя и командира танка № 106[57]. Однако попытки У Жэньхуа дают надежду, что ответы мы сможем найти.

Трагедия в Пекине продолжалась днем 4 июня, а также 5 и 6 июня. Жертвами этой более поздней стадии стали такие же обычные люди, что и пострадавшие 3 июня. Одни занимались повседневными делами, другие противостояли армии. Перекресток Нанчицзы в одном квартале к востоку от площади снова стал местом кровавого противостояния между мирными жителями и вооруженными солдатами. Канадская журналистка Ян Вун, наблюдавшая за происходящим из номера отеля «Пекин», рассказала, что днем 4 июня группы из примерно 50 пекинцев выкрикивали проклятия в адрес солдат, охранявших площадь. «Долги крови будут погашены кровью!» – кричали они. Через некоторое время командир отдал приказ «оружие к бою». Когда протестующие развернулись и побежали, солдаты дали им в спину ружейный залп. По словам Вун, люди, отважившиеся проникнуть в зону поражения, чтобы спасти раненых, были расстреляны. «Солдаты убивали их», – сказала она. Каждые 40–60 минут мирные жители подходили к перекрестку и кричали, но их отбрасывала новая волна пуль. Это повторялось до позднего вечера, пока не начался дождь.

«Люди ушли, – сказала Вун. – Они не боялись смерти. Они просто не хотели промокнуть»[58]. Некоторые были настолько злы на военных, что продолжали подвергать себя опасности даже после того, как армия установила контроль над площадью Тяньаньмэнь.