силы своей красоты, и изящной рукой поправляя небрежные складки на платье, которые внезапно, словно по волшебству перестали играть призывную и соблазнительную роль, обретя деловую элегантность: — Вначале ваши солдаты и младшие офицеры грубят мне, оскорбляют, трогают мою дочь — а потом приходит добрый месье — добрый товарищ драгонарий, он резок, чтобы не разрушить сложившиеся у меня стереотипы, и создать иллюзию, что за резкостью прячется правда, но он сочувствует, он входит в моё положение и просит войти в его. Знаете, это не ново. Политика «кнута и пряника», так, кажется, называется? Сначала один огреет кнутом, потом другой даст пряник — и ты доверишься другому даже против воли… Тоже из категории «ударов ниже пояса». А вы, как вижу, их обожаете.

Так. Оболочку межзвездной шлюхи он сковырнул, и это оказалось даже проще, чем думал. Наступила вторая фаза после «апсары желанной» — «апсара умная», апсара-психолог. Это всё равно продолжается игра, это ещё не истина.

— Ну не знаю, как это вы воспримите, как аллегорию или нет, — Тардеш непринуждённо перешел на язык апсар: — Но я слышал, если мне не врали, конечно, что для женщин, удары ниже пояса — безболезненны.

— Туше. Шах и мат, — в сторону сказала бесстрастная апсара. Слишком уж это хорошо укладывалась в стандартную схему. Вот теперь она признает своё поражение в логике, согласится, что всего лишь глупая женщина… надо было ломать эту атмосферу.

— Как девочку-то зовут? — спокойным, без резкости и улыбок тоном, спросил Тардеш.

— Лаура.

— Лаура, извини, пожалуйста, страшного дядю, что он слишком пугает твою маму. Дядя не злой, у дяди работа такая…

— А я вас не боюсь! Но если мама опять будет плакать — знайте! Я приду вас бить!

— «Лаура» — значит «золотая»⁈ У меня есть подруга, которую зовут так же…

— Младший архидрагонарий Тардеш… — нервно пытаясь щелкнуть пальцами, и злая, оттого что не получается, начала её мать, не смотря на дочь и пленителя: — Ближайший друг диктатора, Командир всего космического флота Республики, почётный сенатор — не по голосованию, а за заслуги, потомок славного рода, единственный, кому было суждено взять крепость Коцит… — она резко, танцевально изогнувшись вопреки всем законам анатомии, поднялась к нему, глаза в глаза: — А вы не знали⁈.. — апсара припустила веки, мечтательно улыбнувшись: — И в то же время — на очень плохом счету среди своих. Множество личных врагов, от козней которых не спасает даже личная дружба с верховным правителем государства и армии… И самые страшные враги — верхушка партаппарата, тайные кукловоды всех ваших дел, которые хотели бы, чтобы каждый офицер и чиновник походил на вас честностью и благородством — и ненавидят и боятся вас… лично… за что? — за то, что вам не повезло в детстве, за то, что оказались не в том месте, не в то время, по глупой случайности, которая могла случиться с каждым…

— Если вы полагаете, что…

— Не надо, — махнула хрупкой рукой гурия. Дорогая косметика на её лице нисколько не страдала от слез: — Я знаю — вы одна из самых достойных и выдающихся фигур в вашей «республике» (с какой горькой усмешкой прозвучало в её устах это слово!), так что вербовать вас — было бы в первую очередь неуважением к самой себе. А соблазнять вас я и не пыталась, как ни странно это звучит в устах апсары… — она осторожно вытерла нос тыльной стороной ладони — вульгарный жест показался утончённо-благородным: — О, поверьте, уж кто-кто, а я-то имею полное право с таким презрением говорить это слово — «республика»! (она сознаётся в телепатии, или опять очередная манипуляция?). Я ещё помню, как всё начиналось. Ведь знаете — когда-то, имя «Амаль» действительно значило «надежда»… надежда для многих — для угнетённых — на свободу, для свободных — на справедливость… для горстки глупых бессмертных баб — на решение их ошибки и спасение от большой беды… Увы, теперь оно означает лишь страх и угнетение… и горе побеждённым…

«Она опять уступает позиции. Если апсара признаёт себя глупой — значит, вскоре она что-то потребует взамен за такое удовольствие…» — драгонарий посмотрел на Лауру и удивился, с каким напряженным вниманием следит этот ребёнок за их разговором. Так вот для кого это представление! Не для возомнившего себя умнее Директории драгонария, а для будущей соблазнительницы и интриганки галактического масштаба. Говорят, апсары живут долго и почти не стареют. А ещё говорят, их дети умеют читать с четырёх лет… Так что учись, девочка — вот тебе любопытный экспонат, добрый дядя среди злых призраков. Учись не мерить всех под одну гребёнку, учись верить не ужасным слухам, а своим глазам… И что призраки бывают не только злыми и добрыми, но ещё и гордыми.

— Ну, знаете… — ответил он как можно быстрее, пока эхо от экзальтированно выкрикнутого «горе побеждённым», ещё не отзвенело в ушах: — Это уже оскорбление.

Апсара бессильно развела руками, и сложила руки на коленях. Расслабившись, она словно даже стала меньше:

— Меня зовут Кристин Шраддха, товарищ драгонарий, — бесцветный голос скрипел, лишившись вмиг всех наигранных интонаций: — И знаете что — давайте-ка, забудем на время об истории и политике, и поговорим о нуждах путешествующей одинокой женщины с ребёнком…

…«Кто же она?» — ещё раз задал вопрос себе драгонарий, выудив, наконец, все необходимые для протокола сведения из упрямой гостьи: «Если санскритское имя — значит не мелкой руки. Как минимум — глава какой-нибудь коммуны. Хотя 'Шраддха» — это, конечно, сокращение. Полностью она, наверное «Шраддхавасена» или что-то вроде. Нет, неправильно — «шраддхавасена» — это «войско веры», у апсары скорее если и «вера», то, скорее «вера в первый поцелуй», «вера в новую встречу»… Но не из главных, это точно… Кстати, то, что Красный Император — их «ошибка», апсары ненароком намекают уже лет пять. Даже в Сенате эти фразочки уже заметили, хотя там концентрация костоголовых больше, чем во всей истории партии… Что это, ссора между союзниками? Ох, опасайтесь апсар, признающих свои ошибки. Им мало нашей спермы, как суккубам, они берут кровью, оптом…

— Цель ваших визитов к Шульгену?

— Личная. Нам нужно было взять с него один старый долг.

— Не врите. На вашем корабле — опознавательные знаки дипломатической службы.

— Ой, месье драгонарий, неужели вам никогда не приходилось пользоваться служебным транспортом в личных целях⁈

«Но