— Черт возьми, — дрожащим голосом произносит Терренс и тихо шмыгает носом, пока Ракель перебирает его волосы и кладет его голову себе на плечо. — Никогда в жизни мне не было настолько паршиво, как сейчас.

— Все наладится. Рано или поздно проблемы решатся. Ничто не длится вечно.

— Я прекрасно знаю свои недостатки и не отрицаю их. Но у меня не получается стать лучше. Я… Я не могу сдержать себя, когда что-то происходит.

— С того времени ты уже изменился в лучшую сторону, — мягко отвечает Ракель и мило целует Терренса в макушку, пока тот сильно дрожит от волнения и нервно перебирает пальцы. — У тебя все прекрасно получается. Ты молодец! Продолжай в том же духе.

— Больше всего на свете я боюсь растерять всех близких людей из-за моих поступков, которым нет оправдания. Страшно трясусь, как подумаю, что меня снова начнут осуждать… И впадаю в истерику, когда думаю о том, что со мной было бы, если бы все мои ночные кошмары оказались правдой.

— Терренс…

— Клянусь, Ракель, если бы я убил тебя и потом попытался изнасиловать, то предпочел бы взять пистолет и застрелиться.

— Думаешь, я не мечтала застрелиться в тот ужасный период? Нет, дорогой, я много раз думала о смерти! Тогда мне было настолько плохо, что я действительно хотела покончить с собой. Жизнь казалась мне лишенной всякого смысла… Только лишь мысль о моих дедушке с тетей остановила меня. Но оставшись абсолютно одна, я бы точно сделала это.

— И мне очень жаль… — с грустью во взгляде говорит Терренс и отрывает голову от плеча Ракель. — Пока ты страдала, я делал вид, будто меня вся эта ситуация не касается. Хотя я должен был думать о том, как помочь своей невесте… Даже если наши отношения не были прекрасными.

— Главное, что ты все-таки пришел.

— Ну… Да… — Терренс слегка хмурится и на пару секунд призадумывается. — Кстати, я сейчас вспомнил, как мы находились в больнице, когда у твоего дедушки случился инсульт… Тогда ты сказала что-то вроде: «Я бы предпочла умереть от пули из пистолета Саймона, если бы знала, что со мной произойдут все те ужасные вещи.» Меня это до смерти напугало. Я был в ужасе от одной лишь мысли, что ты умрешь.

— Если бы дедушка погиб, я бы действительно предпочла умереть. И если бы я потеряла еще и тетю, то на тот момент у меня не было смысла жить. У меня больше никого не осталось, кроме них… Мои родители погибли много лет назад, и у меня есть только дедушка Фредерик и тетя Алисия.

— Я знаю, радость моя. — едва слышно вздыхает Терренс. — И я бы тоже страдал, если бы что-то случилось с моей мамой. Она всегда была моим самым близким человеком, которого я очень люблю.

— Я рада, что ты ценишь ее. Эта женщина любит тебя всем сердцем и хочет, чтобы ты был счастлив. Сильная любовь мужчины к матери не делает его тряпкой. Она говорит о том, что эта женщина прекрасно воспитала своего сына. Такая мать может не бояться, что он откажет ей в помощи и бросит ее в трудный момент.

— Да, но некоторые думают, что сильная привязанность к матери делает мужика маменькиным сынком, — пожимает плечами Терренс.

— Не обращай внимания, если кто-то такое говорит. Ты вовсе не такой. Ведь ты умеешь принимать самостоятельно решения, ни от кого не завися. И я искренне восхищаюсь твоей независимостью. Восхищаюсь тем, что иногда ты можешь проявить настойчивость, если так будет лучше. — Ракель опускает глаза на пару секунд. — А еще ты всецело предан тем, кого любишь. Ради этих людей ты сделаешь все что угодно. Кроме того, ты стараешься быть честным. Если любишь — это видят все. А если испытываешь отвращение — не пытаешься даже скрыть его. Твои эмоции настоящие. Ты сам настоящий и уж точно не играешь роль хорошего парня. Ты остаешься самим собой. Со всеми своими недостатками и достоинствами. Ты по-настоящему добрый, смелый и заботливый человек, который всегда будет готов дать всю любовь, что в нем есть.

Ракель замолкает на пару секунд и скромно улыбается, поглаживая Терренса по голове или щеке.

— Не думай, что я люблю тебя только за твою великолепную внешность, — добавляет Ракель. — Да, я не могу отрицать, что ты — прекрасный красавчик, прекраснее которого мне еще никого не довелось повстречать. И поначалу мне только это и нравилось. Но теперь я узнала тебя гораздо лучше. И влюбилась в твои доброту и заботу. Преданность… Настойчивость… Независимость… Уверенность в себе… С тобой я чувствую себя королевой. Королевой, любимую и защищенную надежным мужчиной, который может быть сентиментальным и нежным, но рычит на любого, кто посмеет ее обидеть.

— А ты думаешь, я люблю тебя за твою невероятную красоту? — скромно улыбается Терренс, один раз проводит рукой по щеке Ракель и запускает пальцы обеих рук в ее волосы. — Нет, дорогая моя, ты ошибаешься. Твои сногсшибательная красота и неприступность покорили меня тогда. Но теперь я люблю еще и твой ум… Твои таланты… Доброе сердце… Заботу… Ты умеешь находить слова, которые могли успокоить человека и развеселить его. С тобой я чувствую себя словно маленький счастливый ребенок. Наверное, мне еще никогда не было так хорошо с кем-либо, как с тобой.

— Терренс… — сквозь слезы, что катятся по ее щекам, скромно улыбается Ракель.

— Это правда, моя королева. Хоть ты и говоришь, что еще ничего не сделала, чтобы доказать мне свою любовь, я точно знаю, что уже получил то, что хотел и не могу желать чего-то еще.

— Стараюсь быть той, кем всегда должна была быть.

— И я не могу не отметить то, что ты всегда остаешься сильной и храброй. Даже находясь в трудной ситуации, ты всегда веришь в лучшее и никогда не сдаешься, борясь до последнего вздоха. И меня приятно поражает твоя смелость! Я в жизни не встречал такой смелой и решительной девушки, как ты.

— Это уже неправда. Была бы я смелой, то не наложила бы в штаны, оказавшись под прицелом пистолета два раза.

— Как будто я бы не испугался, если бы к моей голове приставили пушку. Ты вообще держалась очень смело. А я знаю пару актрис, которые жутко боялись даже бутафорских пистолетов. Вся съемочная площадка пыталась убедить их, что ничего не случится… Для них это был первый опыт съемок сцен, где нужно было использовать оружие. А вот у меня-то уже до этого был некоторый опыт в стрельбе. Было