Шрифт:
Закладка:
— Но, Терренс… Прошло уже столько времени с того момента… Я давно простила тебя.
— Да, но мне не стало лучше… То есть… На некоторое время я забыл обо всем… Но потом я снова начал вспомнить весь тот ужас время от времени и впадать в депрессию. Однако те ночные кошмары, похожие на фильмы ужасов, добили меня. Из-за них мне было настолько плохо, что… Порой хотелось сдохнуть…
Терренс качает головой, начав дышать гораздо чаще из-за огромного волнения и чувствуя, как его все больше колотит от ужаса, а в груди появляется чувства сдавливания.
— Да, мне было настолько плохо, что я реально хотел этого… — с жалостью во взгляде добавляет Терренс. — Хотел больше не просыпаться, наглотаться таблеток, перерезать вены, сброситься с моста или дома… Да что угодно! Лишь бы перестать мучиться!
— Нет, Терренс, пожалуйста, не говори так, — с жалостью в мокрых глазах умоляет Ракель. — Не говори мне про смерть…
— Однако это правда, любовь моя. Мне всегда было ужасно стыдно за то омерзительное поведение. Но после тех снов мое состояние только больше ухудшилось. А тот факт, что люди до сих пор все помнят и осуждают меня, заставляет меня снова и снова мечтать об этом. С каждым днем у меня все меньше сил переносить эту пытку… Я больше не могу… Это слишком тяжело…
— Умоляю, милый, не надо так говорить! — Ракель берет лицо Терренса в руки и уставляет свой взгляд в его едва ли не мокрые глаза, которые выглядят слегка покрасневшими. — Я прекрасно понимаю, что это безумно больно. Но все не настолько ужасно, как тебе кажется. Те ужасные вещи — это всего лишь ночной кошмар! В жизни все было не так!
— Это хуже всякой пытки или боли от жесткого избиения… — качает головой Терренс, с жалостью во взгляде смотря на Ракель. — Из-за этих кошмаров я чувствую себя полностью истощенным. Не в физическом плане, а психологическом. Каждый такой кошмар ломал меня и мою выдержку, которая всегда казалась мне невероятно сильной. Я всегда думал, что смогу пережить любые вещи и не буду обращать внимания на такие глупости, как сны. Но… Черт возьми… Я не могу! Не могу! Порой мне кажется, будто все изощрения произошли на самом деле… Будто я и правда зверски бил тебя, убил и насиловал… Как будто сейчас передо мной сидит не моя любимая девушка, а кто-то другой, кто очень похож на нее.
— Нет-нет, любимый, это не так! — отрицает Ракель, со слезами на глазах гладя Терренсу щеки и проводя рукой по его волосам, пока тот заметно трясется и выглядит так, будто вот-вот заплачет. — Все хорошо. Это я, Ракель, живая, здоровая и настоящая… Ты никого не убивал и не насиловал… Была лишь одна пощечина… Но ничего больше…
— Однако в это трудно поверить… — дрожащим голосом отвечает Терренс, медленно выдохнув. — Я все еще не могу избавиться от этой мысли… Мне кажется, будто я и правда зашел так далеко… Я… Я не хочу верить, что стал таким чудовищем и сделал то, за что мне будет стыдно до конца своих дней. И то, за что меня возненавидели бы абсолютно все… Никакая тюрьма не помогла бы мне искупить вину. Это было бы слишком мягкое наказание.
— Послушай, дорогой, я прекрасно понимаю твои чувства и сама пришла в ужас, когда услышала все это. Но ты всегда был сильным человеком и находил в себе силы проходить через все это.
— Да, я знаю… Но понимаешь, как мне больно! Как страшно думать обо всем этом! Мне и раньше было ужасно паршиво и стыдно за свои поступки. А после тех кошмаров я чувствую себя в тысячу раз хуже. Меня трясет… И я до сих пор страшно боюсь осуждения… Боюсь, что люди считать меня мерзавцем.
— Если твой братец упомянул об этом и сказал, что он всегда будет тебя осуждать, это не значит, что и другие станут. Зачем переживать из-за слов этого паршивца, который предал нас? Не слушай его, Терренс, прошу тебя!
— Дело вовсе не в этом человеке… Кошмары на самом деле начали преследовать меня гораздо раньше… Примерно после того дня, как я рассказал тебе о том, почему не люблю своего отца.
— И про свое воспоминание из детства?
— Именно! В тот день, когда мы легли спать, кошмар приснился мне в первый раз. Но он был не такой ужасный. Мне приснилось лишь то, что было на самом деле. Правда, во сне я попытался ударить тебя во второй раз, но на этом моменте резко проснулся посреди ночи. Сердце бешено колотилось, и меня бросило в холодный пот… Я был так напряжен, что уже не смог успокоиться и уснуть. Сначала я просидел в гостиной до пяти или шести утра, а потом просто лежал в кровати до тех пор, пока ты не проснулась. Тогда я смог быстро забыть об этом и продолжал заниматься своими делами. Однако на следующую ночь ситуация повторилась. А потом на еще одну. И еще, еще и еще… А каждый мой новый сон становился все хуже и ужаснее.
— Но почему ты молчал все это время? Почему никогда не говорил мне, что тебя мучают кошмары, которые напоминают о нашем конфликте?
— Потому что не хотел казаться слабым… — Терренс, виновато смотря на Ракель, качает головой. — Говорить, что я хочу удавиться из-за каких-то снов, на которые может реагировать, наверное, только девчонка. Что бы люди подумали, узнав, что я хочу едва ли не реветь от страха, вызванный моими ночными кошмарами, в которых я убиваю и насилую свою любимую девушку? Я не хотел чувствовать на себе стыд и дать кому-то повод вспомнить о том случае, который вообще не хочу вспоминать. И мне не хотелось, чтобы кто-то видел меня таким, какой я сейчас.
— Ты думал, если все считают тебя уверенным в себе и сильным человеком, то тебе нужно поддерживать свой статус?
— Да, — дрожащим голосом произносит Терренс. — Ведь для всех я — слишком самоуверенный в себе мужчина, который никак не реагирует на критику и осуждения и считает себя самым лучшим на свете.
— Терренс…
— Нет… Конечно, я действительно уверен в себе и не считаю себя уродом. Но мое нытье и попытки сдержать слезы заставили бы всех усомниться в том, что это правда. Я не
