Алексея. Но даже в эти тяжкие месяцы государь находит время для встреч с Трезини. Не с начальником Канцелярии городовых дел, а с архитектором.

27 марта 1718 года Петр вызвал к себе Александра Меншикова вместе с Доминико Трезини «и по разговорах изволили смотреть учиненных разных строениям априсов».

8 мая «прибыл Его Царское Величество [к Меншикову] и смотря принесенные архитектом Трезиным чертежей по довольных разговорах купно отъехали к князю Голицыну».

23 сентября царь вместе с Меншиковым «купно отъехали во французскую слободу, где изволил смотреть работы… и бавясь (бавить — длить, задерживать, мешкать. — Ю. О.) там купно прибыли в дом [Меншикова]… по полудни встав Е. Ц. В. мало мешкав купно с Его Светлостью отъехал к скотному Его Светлости двору, где смотря места прибыл к архитектору Трезину и бавясь с час вернулись в дом».

23 октября «государь прибыл в 12 часов к князю Меншикову и, откушавши у него, посетил архитекта Трезина и провел у него несколько часов в рассмотрении планов и чертежей».

Для стремительного, нетерпеливого Петра часовая беседа — очень много. И четыре продолжительные встречи (только те, о которых мы знаем) за год — знак особого признания заслуг архитектора. И Трезини успешно пользуется расположением царя.

Через два с половиной месяца после того, как Петр посетил дом архитектора, кабинет-секретарь царя получает прощение:

«Державнейший Царь, Государь Всемилостивый

работаю я у Вашего Величества у городовых и других строений архитектом. А Вашего Величества жалования определено мне по тысяче рублей на год. И оное жалование на прошлый 1718 год получил я. А на нонешний 1719 того жалования мне не выдано.

Всемилостивейший Государь, прошу Вашего Величества да повелит Ваше Державство оное жалование на сей 1719 год мне выдать.

Вашего Величества нижайший раб архитект

Андрей Трезин.

января 8 день 1719».

Жалованье в Канцелярии выдают три раза в год, по истечении трети. Архитектор просит нарушить порядок и выдать вперед. Государь милостиво разрешает. Кабинет-секретарь отписывает в Канцелярию городовых дел: выдать сейчас две трети жалованья, а оставшуюся треть — в сентябре. Князь Черкасский подписывает постановление по Канцелярии. Архитектор получает деньги раньше срока, когда другие ожидают месяцами.

Кажется, это последняя бумага касательно Трезини, подписанная Андреем Черкасским. Вскорости за честность и послушание он назначен губернатором Сибири. Вместо проворовавшегося князя Матвея Гагарина. Однако и сам князь Черкасский, один из богатейших людей России, пребывая на посту обер-комиссара Канцелярии городовых дел, не постеснялся выстроить себе из государственных материалов дворец на Стрелке Васильевского острова.

Строил его Трезини. Сохранился чертеж фундамента, выполненный Григорием Несмеяновым, учеником архитектора. Огромное двухэтажное строение шириной 27,7 метра и длиной 42,6 метра. На первом этаже площадью в 1180 квадратных метров размещалось двадцать покоев. Столько же, видимо, было и на втором.

Впрочем, в своем дворце князь блаженствовал недолго. Через какое-то время после получения новой должности пришлось ему покинуть Петербург. А летом 1726 года тот дворец Трезини вынужден «для лутчаго виду и пространства площади разобрать и тот камень и кирпич употреблять в строение Камор Аудиэнции и Сената…».

К этому времени обер-комиссаром Канцелярии от строений (так теперь стали именовать бывшую Канцелярию городовых дел) вновь назначен прощенный царем Синявин. И Трезини начинает строить для него поместительный двухэтажный дом на 1-й линии Васильевского острова (ближе к Малой Неве). Все возвращается на круги своя.

V

По верным приметам, первый снег должен лечь на Прасковью, 27 октября. А в 1715 году он к этому дню уже недели полторы как лежал. 26 октября, как сказано в «Журнале…», «Его Величество гулял в санях по Васильевскому острову».

От таких прогулок приближенные царя редко ожидали хорошего. Кто знает, что на сей раз придет государю в голову. Вон в прошлом, 714 году, в пятый день мая поехал гулять на Выборгскую сторону. А чем кончилось? Сначала определил место для себя. И тут же приказал, чтобы вокруг другие строились. Наверное, правильно приказал: место на Выборгской стороне повыше, чем у Адмиралтейства, и при наводнении не так заливает. Но бросать обжитое и начинать все сначала… Или в сентябре того же года поехал вдоль Фонтанки гулять и тут же приказал солдатам очищать берега от кустарника и леса. Значит, задумал что-то…

О том, чем завершилась прогулка по Васильевскому острову, сообщает автор описания Петербурга в 1716–1717 годах: «Этот большой и, можно сказать, лучший остров Его Царское Величество первоначально подарил князю Меншикову, который его и занял и живет там со своими слугами.

Но позднее Е. Ц. В. передумал и, чувствуя большую благосклонность к этому месту, чего первоначально, возможно, и не было, решил, что здесь должен быть регулярный город Петербург, застроенный в строгом порядке. Для этого он повелел сделать различные чертежи (проекты. — Ю. О.) нового города, считаясь с местностью острова, пока один из них, соответствовавший его замыслу, ему не понравился; он его апробировал и утвердил своей подписью…

Как я убедился из чертежа, со временем там будет такой большой город, какого по величине нет в Европе…»

4 ноября, через восемь дней после прогулки, последовало высочайшее распоряжение: селить по регламенту на Васильевском острове купцов. (Значит, не умерла еще мечта основать на Котлине столицу для самых знатных и самых зажиточных людей государства.) А строить там купцам только каменные и фахверковые дома. Проект нового центра Петербурга государь поручил исполнить Доминико Трезини.

Никто сегодня не ведает, сколько вариантов чертил архитектор, но окончательный план застройки Васильевского острова государь самолично утвердил 1 января 1716 года. Чертеж хранится в Центральном государственном военно-историческом архиве в Москве — во дворце, где некогда жил гуляка и весельчак Франц Лефорт, первый друг и наставник Петра. Это он пробудил в быстром уме царственного юноши интерес к западной культуре, к регулярной армии и будущему могучему флоту. Лефорт умер за полтора года до начала Северной войны и за четыре — до основания Петербурга. А сегодня в этом же доме, где веселился и плясал Петр, можно разглядывать утвержденные царем-победителем планы новой российской столицы. Так смыкаются эпохи.

Васильевский остров, согласно желанию царя и плану Трезини, должен был походить на Котлин. Почти повторять его. Те же военно-лагерные прямоугольники жилых кварталов. Черные параллели каналов от Большой до Малой Невы. Пересекающие их дороги и водяные пути с востока на запад. На восточной стороне, во всю протяженность с юга на север, сад генерал-губернатора Петербурга князя Александра Меншикова. На северо-западной стороне — огромный парк для всех обывателей. И такой же, только меньше размером, на юго-западной стороне. Свободен от построек только лишь маленький пятачок Стрелки, единственной площадки для народных торжеств и гуляний. Все ясно, четко и подчинено строгим и точным правилам.

Если пытаться проследить за издаваемыми Петром указами, то можно постичь некую закономерность. С позиции царя-преобразователя все, что имеет отношение к старому быту, старой жизни, давним традициям,