Чаще всего мы держались вместе, но иногда все же разделялись. Как-то ночью я вместе с Беа сидела на поляне, пока Скарлет и Ана искали речку, чтобы искупаться под луной. Я придумала какой-то хитрый предлог, чтобы не ходить, а Беа просто сказала, что ей неохота.

– Тут все настоящее, – сказала она. – Это не сон.

– Откуда ты знаешь?

– Мне сказала мама. Она тоже Гримм, так что она знает.

Я нахмурилась.

– Что такое Гримм?

Беа засмеялась. Ее полное имя (непонятно, откуда мне это известно) было Бьюти[37]. Лично я сгорела бы со стыда, если бы меня так звали, но, похоже, ей это нипочем.

– Разве ты не знаешь? – все еще смеясь, спросила она. – Как это может быть?

Я пожала плечами, делая вид, что мне наплевать.

Беа, отлично зная, что мне не все равно, самодовольно ухмыльнулась.

– Поверить не могу, что ты не знаешь, кто ты, – сказала сестра. – Ты – Гримм. Я тоже, и моя мама. – Ее улыбка стала немного другой – наполовину милой, наполовину гадкой, как будто она одновременно и любила, и ненавидела меня. – А твоя мама не из наших, иначе она бы тебе сказала. Значит, ты не чистая Гримм, не то, что я.

Мне хотелось опять пожать плечами, но я не стала.

– Ну, хорошо. Что такое Гримм?

Лиана

– У меня есть новость.

Лиана воодушевилась, почувствовав радость в голосе своей мамы.

Изиса улыбнулась.

– К нам на несколько дней приедет тетя Нья.

Воодушевление девочки тут же испарилось.

– Это скучно, – сказала она, вернувшись к своему рисунку.

– Не говори так, Ана. Ты же любишь свою тетю.

Лиана взяла из коробки красный карандаш.

– Она едет к нам просто потому, что ей одиноко, потому, что она опять разводится. В других случаях она к нам не приезжает.

– Это не… Ну, как бы то ни было, мы ее подбодрим. Ньяша будет рада тебя увидеть, ты сможешь исцелить ее разбитое сердце. Для этого и нужны семьи, Ана.

Лиана подавила в себе нарастающий гнев. Ей не хотелось заниматься исцелением чьих-то сердец. Хватит с нее и бремени ожиданий, которые возлагает на нее мама, а тут еще и надежды ее тети.

– Никакое сердце у нее не разбито. – Ана взяла из коробки оранжевый карандаш, чтобы нарисовать волосы Скарлет и огонь, искрящийся в ее руках. – Тетя любит деньги, а не своих мужей.

– Замолчи, – сказала мама. – Тебе не стоит так пренебрежительно относиться к деньгам – так могут вести себя только те, у кого они есть. Мы с тобой находимся тут только благодаря деньгам тети Нья.

Лиане хотелось сказать, что, по ее мнению, это не так уж хорошо, а еще спросить маму, что такое «пренебрежительно», но она не стала задавать этот вопрос, боясь, что ее отругают за незнание.

Закусив тупой конец оранжевого карандаша, девочка хотела спросить, почему у мамы никогда не было даже одного-единственного мужа, хотя бы таким образом задав вопрос о своем собственном отце. Когда речь идет о ее маме, огромную роль играет выбор времени, а сейчас время определенно неподходящее. Возможно, получится тогда, когда они с тетей Ньяшей будут пьяны.

– Может быть, ты могла бы сама найти себе мужа, дада… то есть мама, тогда бы ты, возможно…

– Замолчи! – Тлевший до сих пор гнев Изисы вспыхнул. – Не мели чепухи, vinye.

– Может, он был бы лучше, чем папа, – не унималась Лиана. – Может быть…

Мама девочки остановилась, как будто ее ударили по щеке, и прищурила глаза. В воздухе словно запахло электричеством.

Лиана уставилась на свой рисунок, пытаясь придумать что-то, чтобы исправить ситуацию.

– Я э-э… Тебе нравится мой рисунок? – Она подняла листок, закрывая им лицо.

Изиса посмотрела на рисунок.

– Раскрась его между линиями, Ана, – сказала она. – Тебе ведь уже почти восемь лет.

Скарлет

Скарлет смотрела на огонь. Она стояла совсем близко от камина (ближе, чем мог бы стоять кто-либо другой), сжимая голыми руками защитную каминную решетку, блестевшую в свете пламени. Как жаль, что Ночь костров бывает только раз в год, а не каждый день, думала девочка. Жаль, что ее мать не разводит огонь в камине их дома чаще. Вот бы ей разрешалось разводить его самой. Иногда Скарлет смотрела в пустую топку, представляя себе, как в ней полыхает пламя. Порой она делала это так хорошо, что чувствовала его жар на своих щеках.

На минутку Скарлет оторвала взгляд от огня и посмотрела на свою мать, стоящую за ее спиной, женщина тоже пристально глядела на огонь. Как ни странно, у девочки было такое чувство, будто на самом деле Руби сейчас тут нет, будто она унеслась мыслями куда-то далеко, может быть, на поиски яблок и карамели. Скарлет редко когда выпадал случай незаметно понаблюдать за своей матерью. Вот бы привязать ее к себе, подумала девчушка, чтобы не давать ей уходить.

Наконец она сделала шаг назад и вложила руку в затянутую в перчатку руку матери. Когда их пальцы соприкоснулись, Руби передернулась. Она опустила глаза и нахмурилась, как будто до этого думала, что здесь никого нет, словно забыла, что здесь находится и ее дочь, или вообще забыла, что она у нее есть.

Беа

– Ты летала опять? – спросила Лиана. – Еще выше, чем в первый раз?

Беа кивнула.

– Да, выше деревьев, в облаках.

– Ты уверена? Тебе это не показалось?

Малышка сердито нахмурилась, услышав этот нелепый вопрос, и не удостоила его ответом.

– Но как? – не унималась сестра. – Как ты это делала?

Беа пожала плечами:

– Здесь летать легко. Нужно просто достаточно сильно этого захотеть, et voila[38]. – И она вдруг воспаряет над землей, глядя на нас, сидящих внизу.

– Тебе так повезло, – вздохнула Лиана, подняв глаза на свою сестру. – Ты можешь научить и меня?

– Я же тебе говорила – это место создано из мыслей… из стремлений и желаний. Достаточно просто захотеть летать, и ты будешь на это способна.

Лиана нахмурилась, а Беа улыбнулась.

– Мы здесь затем, чтобы понять, насколько мы сильны, – сказала она, поднявшись еще выше. – А когда мы убедимся, что можем делать все, что угодно – как в этом мире, так и в том, – тогда мы сможем выбрать.

Ана задрала голову, чтобы посмотреть на Беа, хотя она могла видеть только подошвы ее ног.

– Выбрать что? – спросила Скарлет, выйдя на поляну. Ее босые ноги ступали по мху.