и на цыпочках поднялась наверх. Если ты тревожишься, ты знаешь, как лучше всего поступить. Ма хранила Коран в спальне, обернув его темно-синим шелком. Он содержал не только арабский оригинал, но и английский перевод, и ему была выделена целая полка. В этой комнате, где патологическое накопительство Ма развернулось в полную силу, каждый дюйм свободого пространства подчеркивал его статус. Ясмин, склонив голову, стояла перед полкой. Она уже немного успокоилась. Сколько же лет прошло?

Пальцы Ясмин замерли над шелковой оберткой. Сегодня у нее начались месячные.

Если ты тревожишься…

По словам Ма, просто посидев и почитав Священный Коран, можно найти ответ на все на свете. Но это всего лишь очередная ее присказка. Ясмин даже не знала, что она здесь делает. Стоит ли выходить за Джо? Можно ли ему доверять? Если бы Ма задавалась более важными вопросами, то, возможно, не обращала бы их к древнему писанию.

Она протянула руку и приподняла уголок ткани; шелк скользнул между пальцев.

Месячные еще толком не пошли. Она всего разок поменяла тампон, да и то, как оказалось, зря. Крови было не больше чайной ложки.

Но. Существуют правила.

Она села на кровать. Некоторые отрывки она до сих пор знала наизусть и, если хотела таким образом помедитировать, могла мысленно повторить по памяти. Главная польза в том, чтобы прочистить голову. Ма считает это чудом, не сознавая, что ответы исходят от нее самой, а не из книги.

Ясмин встала и снова потянулась к полке. Да что может случиться? Какая кара постигнет ее, если она подержит в руках бумажный кирпич? Почему ей запрещено трогать эти страницы?

Она уронила руку. Не станет она прикасаться к Корану, пока месячные не закончатся. Нельзя нарушать правила только потому, что они тебя не устраивают.

Джо нарушил правила. Тупые, дурацкие правила. Всего лишь печенье не с той тележки. Всего лишь фотка младенца, отправленная благодарной пациенткой. Всего лишь секс.

Стоит один раз нарушить правила, и уже не сможешь остановиться. Когда думаешь только о себе, когда ведешь себя эгоистично, то начинаешь верить, что важны лишь твои желания, твои мнения и твои чувства, и тут-то все идет наперекосяк, и люди страдают, ужасно страдают по твоей вине.

– Ах вот ты где. Рис будет готов, десять минут еще. Я испытываю свой новый прибор. – Ма выставила перед собой картонную коробку с надписью «Автоматическая рисоварка Lloytron» над фотографией кремово-черного котелка из нержавейки.

– Ты с ней познакомилась. Познакомилась с Люси. Почему ты мне не сказала?

Ма пристроила пустую коробку на запасной абажур в так и не снятой целлофановой упаковке. Потом стала кружить по комнате и переставлять вещи с места на место, как будто прибираясь.

– Ты познакомилась тоже, – ответила она. – Ариф мне звонил. Вы очень хорошо поговорили.

– А о том, что Баба вчера вышвырнул его из дома, он тебе сказал? Об этом он упомянул?

– Не беспокойся, – сказала Ма, – я с этим разберусь. – Она покачала головой, подразумевая, что уже взяла ситуацию в свои руки. – Я разберусь с твоим отцом, слышишь?

– У него мозги набекрень, – сказала Ясмин. – Ариф разрушил свою жизнь.

Ма цокнула языком.

– Нет. Не беспокойся. Все хорошо. Все в порядке.

– Раз все так хорошо, почему бы мне просто не подняться наверх и не рассказать Бабе прямо сейчас?

– Я разберусь с твоим отцом, – с обиженным видом повторила Ма.

Порывшись в ящике комода, она достала сверток из коричневой бумаги, перевязанный потертым шнурком.

– Подойди. Сядь. – Она расчистила немного места на ящике для пледов в изножье кровати. – Мои свадебные украшения. Я тебе когда-нибудь показывала?

– Нет, – сказала Ясмин.

Вот и ее ответ! Она любит Джо, а он любит ее. Любовь превыше всего. Никто не знает этого лучше, чем Ма, и она дарит Ясмин свадебные украшения.

– Все золотое, – сказала Ма, – и очень тяжелое. Ты увидишь. – Она развязала сверток и начала разворачивать коричневую бумагу. Внутри лежал красный бархатный мешочек.

– Уверена, что они очень красивые, – сказала Ясмин.

– Не красивые, – возразила Ма, потянув за веревочку. – Уродливые, но дорогие. Хочу продать это уродливое ожерелье и вещи ради денег для Арифа и малышки. Поможешь? Если пойду я, меня попытаются надуть, но когда они увидят тебя, умного врача, то не посмеют тебя обманывать.

– Если тебе так хочется, – ответила Ясмин. Почему украшения должны достаться Арифу? С какой стати он получает выгоду от собственной безответственности? Почему Ма поддерживает только его?

– Смотри, – сказала Ма, – потрогай, какие тяжелые.

Ясмин встала и направилась к двери в спальню:

– Пойду прилягу.

– Но обед готов, – сказала Ма, по-прежнему взвешивая ожерелье в руке. – Я приготовила твое любимое. Чингри малай карри.

– Это любимое блюдо Арифа, а не мое! Это он любит креветки! – воскликнула Ясмин. – И вообще, я не голодна. Оставь меня в покое.

Она вбежала в свою комнату и хлопнула дверью.

Анализ

В лаборатории никогда не берут трубку. Телефон просто трезвонит и трезвонит. Кто-нибудь вечно торопит результаты анализов, так что Ясмин их не винила. Но все равно не могла не раздражаться. Быстрее сходить туда самой.

Уже в дверях она увидела, что ей навстречу по коридору идет Джо.

– Можем поговорить?

Они сошлись у третьего окна, на полпути. Окна с дымчатыми стеклами в коридоре были затянуты проволочной сеткой и заламинированы желтоватой пленкой, чтобы пропускать как можно меньше света.

– Мне нужно сбегать в подвал, – сказала Ясмин. – Лаборатория никогда не отвечает на звонки.

– Ты в последнее время тоже, – улыбнулся он.

– Я отвечаю, – ответила она. – То есть отвечала.

Они разговаривали пару дней назад, но в течение почти недели, прошедшей с момемнта церемонии награждения Гарриет, он звонил и оставил множество голосовых сообщений. Прислал миллион эсэмэсок с извинениями. Ясмин ответила на парочку, напряженно раздумывая над каждым словом и стараясь найти верный тон – с холодком, но не враждебный.

– Я не жалуюсь, – сказал Джо. – Просто хотел увидеться и поговорить.

– Здесь? Мы не можем разговаривать здесь.

Мимо, толкая перед собой капельницу, прошаркал пациент в пижаме и халате. Приостановившись, чтобы выкашлять свои легкие, он пошел дальше.

– Знаю, но, может, встретимся вечером?

Джо был в серо-зеленой льняной рубашке на пуговицах с накладным карманом. У него был талант выглядеть отлично, но так, словно он не заморачивался по поводу одежды.

Ясмин опустила взгляд на свое нежно-голубое платье. Она знала, что ей идет квадратный вырез и ее волосы удачно лежат. Сегодня она накрасила ресницы тушью вместо того, чтобы, как обычно, по-быстрому смазать их вазелином. Она стала тщательнее следить за своей внешностью.

– Только не сегодня, – сказала она. – Я встречаюсь с друзьями из университета, с которыми не виделась целую вечность. – Это была правда, но, даже будь Ясмин свободна, она бы еще немного его помариновала. Не могла же она позволить ему так просто отделаться.

– Ладно, – сказал он. – Не хочу давить…

– Просто объясни почему, – сказала она. – Почему ты это сделал?

Джо опустил взгляд в пол и закусил губу.

– Она красивее меня?

Он в упор посмотрел на нее ясными, горящими голубыми глазами.

– Что? Конечно нет, как можно?

– Это потому, что я бревно в постели?

– Ясмин! Нет! Что за… Нет! Неужели я вызываю у тебя такие мысли?

Его голос звучал так взволнованно, так искренне, что она чуть не расчувствовалась. Только не сейчас. Слишком рано позволять себе слабость.

– Тогда почему? Объясни!

Коридор был неподходящим местом для разговора – мимо проходили люди, по лестнице гремели тележки, стучали шаги, непрерывно звякали открывающиеся и закрывающиеся дверцы лифта. В любую минуту могла появиться Ниам.

Джо провел рукой по волосам. Открыл рот. Он выглядел измотанным.

– Я не… что… нет