— Вроде за грибами собирался.

Она догадалась:

— Так это ты его просил захватить нас с Маринкой?

— Он хороший парень, — сказал папа, — Его у нас ценят. Он тебе не нравится?

— Да нет, папа, — сказала она. — Ничего.

— Вот возьми немного денег. Маринке купишь что-нибудь от меня, премию получил.

— Спасибо, папа, — сказала она, избавляя его от неловкости.

— Мне кажется, ты слишком много требуешь от людей, — осторожно сказал он.

— Разборчивая? — Она засмеялась. — Я бы не сказала. Но в конце концов никто не стыдится своей разборчивости в еде или там в запахах, почему надо стыдиться разборчивости в людях?

— Потому что мы их не едим, — хмыкнул он. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. По-моему, у тебя есть многое, что тебе мешает.

С годами у него все чаще это чувствовалось. Лишними казались ему хлопоты и гости бабушки, лишними ее, Машины, чувства. Он хотел, чтобы им было хорошо, и думал, что для этого они должны избавиться от лишнего.

На даче у Смоляков слышался репродуктор. Диктор объявил: девятнадцать часов по московскому времени. Было еще светло.