его друг И. Айвазовский начал сооружать над могилой часовню-мавзолей. В советский период и часовня и могила были утрачены, теперь на этом месте санаторий Минобороны России, но могилу Петра Котляревского ещё только предстоит найти.

28 ноября 2020 года в Феодосии торжественно открыт памятник генералу П. Котляревскому. Отважный воин на лихом коне, вставшем на дыбы, несется в атаку с саблей наголо, попирая простертый под ногами лошади персидский ковер.

П. Котляревский был навечно зачислен в списки Грузинского гренадерского полка, над которым был шефом. До 1918 года на ежевечерней перекличке фельдфебель первой роты первого батальона выкликал: «Генерал от инфантерии Пётр Степанович Котляревский». Правофланговый рядовой отвечал: «Умер в 1851 году геройской смертью от сорока ран, полученных им в сражениях за Царя и Отечество!»

Что читать о генерале Петре Котляревском:

1) Ватейшвили, Д. Л. Генерал П. С. Котляревский: Очерк жизни и боевой деятельности. — Тбилиси: Мецниереба, 1980;

2) Керсновский, А. А. История русской армии. — М.: Эксмо, 2006;

3) Потто, В. А. Кавказская война. Том 1. От древнейших времен до Ермолова. — М.: Центрполиграф, 2006;

4) Соллогуб, В. А. Биография генерала Котляревского. — 3‐е изд. — СПб.: Тип. Гл. упр. Уделов, 1901.

Николай I

На твёрдом основании страха Божия

18февраля (2 марта) 1855 года в Зимнем Дворце в Санкт-Петербурге скончался Император Всероссийский Николай I. «Смерть его была образцом смертей христианина, государя, человека покаяния, распорядительности, ясного сознания, невозмутимейшего мужества», — писал святитель Иннокентий Херсонский (Борисов) и единодушно подтверждали все многочисленные свидетели этой кончины. Это, впрочем, не помешало отчаянно ненавидевшим государя иностранцам и отечественным либералам распустить низкие слухи о его самоубийстве из-за, якобы, поражения в Крымской войне.

Хотя война эта в феврале 1855 года отнюдь не должна была казаться проигранной: несмотря на ряд трагических неудач, Империя и её форпост Севастополь держались твердо, — усилия антирусской коалиции локализовались в Крыму, а государь обдумывал способы рассчитаться с Австрией, нанесшей коварный удар дипломатический в спину, который и предопределил большинство неудач. Неизвестно как бы закончилось это великое противостояние с Европой, если бы новый государь не спешил бы избавиться от тяготившей его и мешавшей начать реформы войны.

Сама Крымская война и создание в ней масштабной коалиции всех европейских стран против России, в которой к Англии, Франции и Сардинии, выступившим с оружием в руках, присоединилась дипломатическая враждебность неблагодарной Австрии и струсившей Пруссии, далеко не была случайностью. Напротив, она была неизбежным следствием внешней и внутренней политики императора Николая I. Причём не его ошибок, а напротив, его достижений и успехов.

Именно при Николае I (1796–1855) Российская Империя на международной арене перестала быть бесплатным приложением к «европейскому концерту»: она начала преследовать собственные национальные интересы, а её идеология всё более радикально расходилась с торжествовавшим в большинстве европейских стран либерализмом. Внутри же сама Россия становилась всё более русской, всё в большей степени осознавала себя как самобытную нацию и цивилизацию с глубокими историческими корнями.

Чудо 14 декабря

Император Николай Павлович принял царство, пережив трагический кризис 14 декабря 1825 года. Не будем забывать, что из-за неизвестности большинству народа ситуации с престолонаследием, в глазах толпы он выглядел узурпатором-самозванцем, отобравшим престол у законного наследника Константина, на чём спекулировали заговорщики-декабристы.

«Завтра поутру я либо государь, либо без дыхания», — говорил император накануне, сам не зная, что будет, и готовил свою супругу к тому, чтобы мужественно и по-христиански принять смерть. Тогда-то с Николаем Павловичем и произошло то, что можно без обиняков назвать «чудом 14 декабря». Несколько раз рядом с императором оказывались вооруженные заговорщики (А. Якубович, А. Булатов), которым достаточно было сделать один пистолетный выстрел, но никто из них так и не посмел посягнуть на жизнь государя. Мятежные лейб-гренадеры ворвались в Зимний дворец и могли бы захватить государыню и наследника, но чудом, всего пятью минутами раньше, дворец занял лично преданный Николаю Павловичу саперный батальон, единственный его надежный резерв. Пропущенные императором на Сенатскую площадь, гренадеры так же не осмелились посягнуть на его жизнь, хотя умолявший их прекратить бунт полковник Н. Стюрлер был убит… Дело заговорщиков развалилось, а дело государя восторжествовало и в этом он до конца жизни видел знамение Провидения не только о себе лично, но и о призвании вверенной ему Империи.

Россия должна была стать незыблемой скалой в бушующем море, цитаделью против всех революционных орд, захватывающих Европу. Христианский национальный порядок против безбожного космополитического бунта, — такова была картина мира Николая I. Три десятилетия своего царствования император подчинял свою политику и свой личный образ действий этому сценарию. Ему явно доставляло радость и самому быть стержнем спокойствия и порядка среди хаоса и бунта — именно в этой роли он чувствовал себя на своём месте.

Долг страшный, долг священный…

Вспомним такую важную в образе императора тему, как его поведение в период холерной эпидемии 1830–1831‐го годов, совпавшей с польским мятежом: «Сильна ли Русь? Война и мор, И бунт, и внешних бурь напор, её, беснуясь, потрясали…» Среди этого кризиса, казавшегося столь же грозным, как и события 14 декабря, император проявлял столь же совершенное бесстрашие и упование на Гóспода.

29 сентября 1830 года Николай Павлович внезапно появляется в парализованной холерой, скованной страхом и унынием Москве. «Благословен грядый на спасение града сего, — встречает его святитель митрополит Филарет. — Такое царское дело есть выше славы человеческой, поелико основано на добродетели христианской». Несколько более недели государь объезжает город, подбадривает народ, прикладывается к иконам. Он заражается, открываются первые симптомы болезни, но милость Божия укрепляет богатырский организм.

Царский приезд возбудил восторг поэтов. И. И. Козлов прославляет святителя Филарета: «Когда долг страшный, долг священный / Наш царь так свято совершал, / А ты, наш пастырь вдохновенный, / С крестом в руках его встречал». Антон Дельвиг пишет «Утешителя»: «Москва уныла; смерти страх / Престольный град опустошает, / Но кто в неё, взывая страх, / Навстречу ужаса влетает?» И вот уже А. С. Пушкин с восклицанием «Каков государь! Молодец!» пишет своего «Героя». Утешься, поэт — Николай I в действительности совершил тот подвиг сердца, который молва приписывала Наполеону и без которого любой герой только тиран.

Но вот в июне 1831 года холерные беспорядки вспыхивают уже в Санкт-Петербурге — избивают докторов, разрушают больницы, нарушают карантин. И вновь император ведет себя как герой, но теперь уже не утешитель, но усмиритель. Он бесстрашно въезжает в толпу бунтарей на Сенной площади и читает вразумительное нравоучение, посвященное… прежде всего недопустимости для русских подражать революционному духу Европы: «Стыдно народу русскому, забыв веру отцов своих, подражать буйству французов и поляков:

они вас