Шрифт:
Закладка:
«Кремлевский дворец мой, изящное произведение зодчества, будет достойным украшением любезной моей древней столицы, тем более что он вполне соответствует окружающим его зданиям, священным для нас и по соединенным с ними воспоминаниям веков минувших и великих событий отечественной истории», — подчеркнул в речи на освящение дворца император.
Русское и по-русски
В расцвете идеала Народности в русской литературе, музыке, искусстве, социальной и философской мысли, приходящемся на эпоху Николая I, нет, в этом смысле, ничего случайного. Опера М. И. Глинки «Жизнь за Царя» и прославление Ивана Сусанина напрямую вытекают из идей императора. Народное начало, будь то в поэзии А. С. Пушкина или А. С. Хомякова, встречает его горячий отклик. Нет ничего более нелепого, чем противопоставлять Николая I и славянофилов, как это, порой, делается в публицистике.
Идеи славянофилов были выражением самого духа николаевского царствования, выразителем которого и проводником в образовательной политике стал министр просвещения граф С. С. Уваров. Его знаменитая формула «Православие. Самодержавие. Народность» была отражением мыслей самого императора и призвана была утвердить те самобытные начала, которые Россия ещё сохранила незыблемыми и не поврежденными. Уваров систематически покровительствовал славянофилам — и хомяковскому, и погодинскому кружку (между которыми, по большому счёту, не было серьёзного различия), приглашал к совместной работе, расхваливал перед императором, предупреждал об угрозах со стороны недоброжелателей…
Основными принципами работы уваровского министерства стали: стандартизация образования (без которой единая нация немыслима); замена иностранных преподавателей на природно-русские кадры; содействие русификации польских и немецких окраин; и, наконец, русификация самих русских, открытие той Атлантиды, которой к тому моменту была историческая Россия даже для образованных русских людей — обнаруживались новые рукописи и издавались древние акты, увеличено было число часов для преподавания русской литературы (не исключая древнюю) и истории. «Новое поколение лучше знает русское и по-русски, чем поколение наше», — подводил С. Уваров итоги своей работы, отразившиеся на его собственной семье: в то время как сам граф лучше владел французским, чем русским, его сын Алексей Сергеевич стал видным специалистом по древнерусскому искусству и основателем русской научной археологии.
Именно через самооткрытие себя Россией в ходе осуществления николаевско-уваровской образовательной программы, и приходило то осознание величия и самобытности русской цивилизации, выразителями которого стали славянофилы. Расхождение между славянофилами и императором было не в направлении движения, а исключительно в его темпах.
Служу не себе, а вам всем
Характерен в этом смысле эпизод с кратковременным арестом Ю. Ф. Самарина, помещенного в крепость за чтение своих «Писем из Риги», в которых осуждалось русофобское направление остзейских немцев и их нежелание стать органической частью русской империи. Причиной императорского гнева было не столько направление мыслей Ю. Самарина, сколько нарушение им, чиновником для особых поручений, субординации. Он был направлен делать ревизию, а не злить остзейцев.
При этом, по сути, в необходимости русификации Прибалтики не сомневались ни сам государь, ни его русское окружение. Но они считали, что немцев надо брать осадой, постепенно внушая им, что русские больше не младенец, нуждающийся в европейском дядьке, а Самарин пошел на штурм «с мечом в руках как Магомет», да ещё и поставил, походя, под сомнение национальный характер самой русской монархии. «Государь при этом высказал, что его книга ведет к худшему, чем 14 декабря, так как она стремится подорвать доверие к правительству и связь его с народом, обвиняя правительство в том, что оно национальные интересы русского народа приносит в жертву немцам», — рассказывал потом Самарин.
Не национальный дух хотел подавить император. «Не может подлежать сомнению, что мысли, высказанные в Рижских письмах, были в сущности сочувственны Государю… В своём взгляде на остзейский вопрос. Государь Николай Павлович опередил не только Петербургское общество, но и то, что называется у нас высшим правительством, за исключением разве немногих лиц», — писал младший брат Ю. Ф. Самарина Дмитрий Фёдорович.
Но император остро почувствовал угрозу бления русским патриотизмом для подрыва ской же государственности, доверия между злоупотреоснов рус-монархией и нацией. И он оказался прозорлив — именно ложь о «немецкой измене во дворце» в итоге сокрушила русскую монархию.
Коснулась клевета и самого Николая Павловича. С подачи перековавшегося в большевистского пропагандиста историка А. Е. Преснякова государю начало приписываться апокрифическое изречение: «русские дворяне служат государству, а немецкие нам». На самом деле эта фраза приписывалась слухами не императору, а его сыну-наследнику, будущему Александру II, национальные воззрения которого существенно отличались от отцовских. В 1846 году сенатор К. Н. Лебедев записал такой слух: «Молодой про-император наш, цесаревич, при каком-то случае выразился насчёт службы немцев и русских: немцы служат нам, а русские, как они говорят, государству…»
Слух тоже мог быть недостоверен, но в любом случае не относился к Николаю I, государю, который говорил прямо противоположное: «Я сам служу не себе, а вам всем». Вся личность Николая I была пронизана этой идеей служения государству и нации, русской нации — что он многократно подчеркивал, слово «русский» — одно из важнейших в его лексиконе.
Вечная николаевская Россия
Подвигом Императора Николая Павловича было создание в России государства и нации. Хороши были или плохи николаевские столоначальники во главе с гоголевским Городничим, но они выстроили систему публичной власти современного уровня, альтернативную отношениям «помещик — крепостные», а без такой системы об освобождении крестьян говорить не приходилось. Образовательными реформами графа Уварова был создан слой носителей ясного национального сознания и идентичности, обладающих исторической памятью на всю тысячелетнюю глубину русской истории, осознающих цивилизационную уникальность России.
Именно за николаевское царствование сформировалась та великая русская культура, которая стала якорем идентичности русских даже в катастрофическом ХХ веке. Петровские европеизаторские реформы ликвидировали старую самобытную Россию, создавшаяся вслед за тем великолепная военная империя была, однако, в культурном смысле полуфабрикатом. Именно в эпоху Николая I и по воле самодержца вместо полуфабриката появился полноценный продукт, имевший право называться русской нацией в координатах нового времени.
Составной частью этого созидания единой нации была и церковная политика Николая I, важным элементом которой стали попытки достичь религиозного единообразия, уврачевания расколов. Полным торжеством обернулось воссоединение белорусских униатов, возглавленное святителем Иосифом (Семашко) (когда-то уже увидим канонизацию этого апостола русского церковного единства). «Отторгнуты насилием, воссоединены любовью», — таков был девиз этого удивительного духовного воссоединения белорусского народа с Православием и Русью.
Пожалуй, именно любви не хватало и попыткам Николая Павловича воссоединить с Церковью старообрядцев. Император и здесь действовал как миссионер во имя единства. Он в своих глазах не боролся со старым обрядом —