в нее, и что новый президент США, которому он не полностью доверял, может отказаться от соблюдения Ялтинского соглашения. В течение ближайших месяцев руководителям всех трех стран предстояло принять судьбоносные решения.

Глава 3

Решения относительно войны и мира

Полтора месяца с начала июня и до середины июля были периодом принятия решений. В Токио после поражения Японии в битве за Окинаву партия мира наконец сделала решительный шаг навстречу окончанию войны и инициировала переговоры с Советским Союзом. В Москве Государственный комитет обороны и Политбюро официально утвердили план нападения на Японию. В Вашингтоне действия, нацеленные на скорейшее завершение Тихоокеанской войны, осуществлялись сразу по нескольким направлениям: Временный комитет принял решение об атомных бомбардировках Японии, президент одобрил план вторжения, а влиятельные члены правительства составили черновой вариант ультиматума, в котором японцам была обещана конституционная монархия с сохранением существующей династии. В то время как Токио предпринимал отчаянные попытки выйти из войны, между США и СССР началась гонка за то, кто первым добьется капитуляции Японии.

На заседании Временного комитета, состоявшемся 31 мая, было принято два важных решения. Главным пунктом повестки был вопрос о международном контроле над атомной бомбой. Стимсон начал встречу со слов о «революционном изменении в отношениях человека со вселенной», которое станет следствием появления нового оружия. Роберт Оппенгеймер, бывший научным руководителем Манхэттенского проекта, сказал, что, по его мнению, США должны поделиться информацией об атомной бомбе с Советским Союзом, а Маршалл предложил, чтобы Соединенные Штаты пригласили советских ученых на испытания ядерного оружия под кодовым названием «Тринити». Бирнс положил конец всем этим фантазиям. Для него последствия создания такого оружия для человечества не играли никакой роли. Он думал только об угрозе, которую стали бы представлять русские, завладев атомной бомбой. «Если мы поделимся с русскими информацией даже самого общего характера, – предупреждал Бирнс, – то Сталин будет настаивать на партнерском сотрудничестве». США должны были ускорить разработку и создание ядерного оружия, не ставя в известность Советский Союз. Бирнс задавил скептиков своим авторитетом и заставил их замолчать[124].

Также на заседании Временного комитета был поднят вопрос о том, надо ли использовать атомную бомбу против Японии, и если да, то как именно. Этот пункт не был внесен в официальную повестку совещания, а обсуждался частным образом во время перерыва на обед. Бирнс возражал против того, чтобы предупреждать японцев о предстоящей атомной бомбардировке или проводить демонстрацию нового оружия. Бомба могла и не сработать; японцы могли перехватить бомбардировщики или пригнать американских военнопленных на место запланированной атаки. Никто не осмелился ему возразить. На следующий день, 1 июня, Временный комитет принял такую резолюцию:

Г-н Бирнс предложил, а комитет согласился, чтобы военному министру была дана следующая рекомендация: понимая, что окончательный выбор цели является военным решением, комитет тем не менее считает, что бомба должна быть использована против Японии как можно скорее, что она должна быть сброшена на военный завод, окруженный домами рабочих, и что бомбардировка должна быть произведена без какого-либо предупреждения[125].

Это было судьбоносное решение. Так как Комитет по определению целей уже постановил, что будут сброшены две бомбы, эта рекомендация Временного комитета, как пишет историк Мартин Шервин, «подтвердила не только предположение о том, что новое оружие будет задействовано, но и то, что будут использованы две бомбы, создание которых будет завершено к началу августа. Уничтожение Хиросимы и Нагасаки стало результатом принятия одного решения» [Sherwin 1987: 209]. Об итогах этого заседания Стимсон проинформировал президента 6 июня. Также военный министр дал совет Трумэну ничего не говорить русским до тех пор, пока первая бомба не будет успешно сброшена на Японию. После этого информацией можно будет делиться по принципу «услуга за услугу». Президент ответил Стимсону, что это предложение совпадает с его собственными мыслями, особенно с учетом «урегулирования ситуации в Польше, Румынии, Югославии и Маньчжурии». Стимсон также доложил, что ему с трудом удается заставлять ВВС использовать точечные, а не ковровые бомбардировки. Этот вопрос волновал его по двум причинам. Во-первых, он не хотел, чтобы у США была репутации страны, превзошедшей в бесчинствах Гитлера, а во-вторых, он боялся того, что американские «ВВС разбомбят Японию так основательно, что не останется достаточно яркого фона для демонстрации мощи» их нового оружия. Трумэн рассмеялся и согласился с ним. Ни того, ни другого вроде бы не волновал тот факт, что эти высказанные Стимсоном опасения явно противоречили друг другу[126].

Именно тогда начался отсчет времени до момента падения первой атомной бомбы. Для того чтобы остановить эти часы, президенту пришлось бы отменить свое решение, но на это потребовались бы несокрушимая уверенность в необходимости такого поступка и огромное мужество. Вместе с тем обсуждение атомной бомбы заняло столько времени, что Стимсону так и не удалось затронуть другие важные вопросы, в частности «возможный отказ от требования о безоговорочной капитуляции» и достижение американских стратегических целей «без использования этой формулировки»[127].

Хирота встречается с Маликом

К концу мая японскому руководству стало понятно, что поражение на Окинаве неизбежно. После захвата этого острова у США появлялся прекрасный плацдарм в непосредственной близости от внутренних территорий Японии. Тем временем продолжались американские бомбардировки японских городов зажигательными бомбами. Правящая элита Японии начала испытывать страх в связи с перспективой продолжения войны. Выдержит ли японский народ такое давление или восстанет против правительства и императора?

Эти опасения вынудили робкую до того партию мира срочно искать варианты завершения войны. Однако главным препятствием на пути к этому по-прежнему оставалась Императорская армия, которая была готова дать последний бой для защиты родины. Но как же обуздать такого зверя? Ситуацию усугубляла нерешительность премьер-министра Судзуки. В частных беседах он признавался в своем желании завершить войну, однако в публичных выступлениях призывал соотечественников сражаться до конца и умереть за страну, как пилоты-камикадзе.

7. Коки Хирота, бывший премьер-министр и министр иностранных дел Японии. В июне 1945 года Хирота провел с советским послом Маликом неофициальные переговоры, целью которых было невмешательство СССР в Тихоокеанскую войну. Библиотека парламента Японии

Того начал предпринимать активные действия для достижения нейтралитета со стороны Советского Союза. 21 мая он приказал Сато встретиться с Молотовым и выяснить, изменится ли политика СССР по отношению к Японии после конференции в Сан-Франциско. Сато посетил Молотова 29 мая и был принят советским наркомом «в высшей степени дружественно». Молотов заверил японского посла, что денонсация Советским Союзом пакта о нейтралитете никак не