– А зачем ему это было нужно? – удивленно спросил Владимир.

– Не знаю, Володь. Наверное, хотел проверить меня, ведь он уже в беседе со мной предлагал перейти к нему на службу, представляешь? В общем, как оказалось, у Проскурникова ко мне был один вопрос: считаю ли я причастным к смерти Константина Чернохвостикова его компаньона Ростислава Пантелеймонова. Ну, я ответила, что нет, не считаю. Только тогда он согласился отпустить Пантелеймонова. Со мной вместе, разумеется, – сказала я.

– Слушай, Тань, ну это уже вообще за гранью! – воскликнул Владимир. – И вообще, не мешало бы проверить эту его берлогу. Если он позволяет себе такие методы, как похищение людей вроде этого Пантелеймонова, то кто знает, может быть, у него еще там пленники содержатся, – предположил Кирьянов.

– Проверить-то, конечно, не мешало бы, ты прав, Володь, только видишь ли, в чем дело. Меня от остановки в Трубном районе везли на машине с завязанными глазами. И обратно транспортировали точно таким же образом. С Ростиславом такая же история. Так что, где находятся апартаменты Проскурникова, я не знаю, – сказала я.

– А я знаешь, о чем только что подумал, Тань? А что, если Константина Чернохвостикова держали там же? – высказал предположение Владимир и тут же поправился: – Да нет, это я глупость сморозил. Тогда получается, что это Проскурников причастен к смерти Чернохвостикова? Но зачем ему это? Получить деньги с Пантелеймонова? За Чернохвостикова? Вряд ли это стоит того… Ладно, Тань, ты что сейчас собираешься делать? – спросил Владимир.

– Сейчас я хочу отправиться на квартиру Константина Чернохвостикова и все там как следует осмотреть. Вдруг отыщу какую-нибудь зацепку, – рассказала я о своих планах на ближайшее время.

– Хм… войдешь в квартиру нелегальным путем, как всегда? – усмехнулся Владимир.

– Обижаешь, Владимир Сергеевич. У меня есть ключи, – с гордостью проговорила я. – Ключи от квартиры Константина мне дал его отец. Я сегодня с ним уже беседовала.

– И когда ты все успеваешь, Тань? Ладно, удачи тебе и держи меня в курсе, – попросил Владимир.

– Обязательно, Володь, – пообещала я, – пока.

Я нажала на отбой и вернулась в машину.

– Так вот, Ростислав Александрович, мне необходимо с вами серьезно поговорить, – сказала я, садясь на свое водительское место.

– Татьяна Александровна! – умоляющим тоном произнес Пантелеймонов. – Я ведь вам только что все объяснил!

– Я все поняла, Ростислав Александрович, не будем снова возвращаться к этому вопросу. Тем более что поговорить мне с вами необходимо о другом.

– О чем? – Пантелеймонов заметно напрягся.

– Разговор пойдет о вашем приятеле и компаньоне Константине Чернохвостикове. Кстати, знаете, почему Илларион Васильевич похитил вас и привез к себе? Он был уверен, что вы причастны к смерти Константина Владимировича, – сказала я.

– Но это не так! – выкрикнул Пантелеймонов. – Я клянусь, что не имею никакого отношения к смерти Кости.

– Тогда какие у вас есть соображения по поводу того, кто мог быть причастен к его гибели? – спросила я.

Я внимательно посмотрела на Пантелеймонова, ожидая ответа. Но он, как мне показалось, все еще колебался, как будто бы взвешивал каждое слово.

– Ну что же вы молчите, Ростислав Александрович? Ведь погиб ваш друг и совладелец бизнеса. Вы не могли не анализировать эту ситуацию, потому что она касается будущего «Академии», ведь так? – спросила я.

Пантелеймонов кивнул:

– Естественно, у меня были опасения и беспокойство, потому что Костя не вернулся вовремя из поездки и меня, грубо говоря, взял за жабры Проскурников, – ответил Ростислав.

– Это все понятно, и я об этом уже слышала много раз, Ростислав Александрович. Но меня сейчас интересует ваше мнение: кто мог лишить жизни вашего бизнес-партнера? У кого могли быть к Константину Владимировичу настолько серьезные претензии, что этот кто-то просто заморил человека голодом и замучил жаждой? Есть кто-то, кто получает выгоду от смерти Чернохвостикова?

Пантелеймонов покачал головой:

– Я даже не знаю, что вам ответить, Татьяна Александровна. Вообще-то у меня была такая мысль, что Костя сбежал от меня, прикарманив свою часть денежных средств, полученных от Иллариона Васильевича. Я много раз думал над этим. Иногда мне казалось, что нет, Костя не мог так поступить со мной, с нашей мечтой о процветании нашего бизнеса. Ведь мы реально хотели открыть филиал «Академии», а позже – несколько филиалов. Но потом я начал сомневаться. Ведь время идет, люди меняются, мало ли что… Костя тоже мог измениться, могли поменяться его приоритеты… в общем, я не знаю…

Ростислав опустил голову. Я продолжала внимательно наблюдать за мужчиной, пытаясь уловить малейшие признаки лжи или тщательно скрываемых эмоций. Но Ростислав, как мне показалось, говорил искренне. Более того, в его словах явственно проскальзывали страх и тревога. Вряд ли можно так искусно притворяться.

– Ну хорошо, я верю вам, Ростислав Александрович, что вы действительно не можете предположить, кто стоит за этим преступлением. Но тогда давайте вместе подумаем, почему от Константина Владимировича избавились вот таким вот образом. Он умер от жажды и голода. Это можно рассматривать как… ну, я бы сказала, как своеобразное издевательство. От него определенно что-то хотели получить. Но что именно? Какие-то важные для убийцы сведения? Или же элементарно – деньги? Подумайте, ведь Чернохвостиков был вашим другом и компаньоном, поэтому вы знаете его лучше других. Кто этот преступник, который что-то хотел получить от Константина Владимировича? Не исключено, что ему важно теперь получить это и от вас.

Услышав мою последнюю фразу, Ростислав Пантелеймонов побледнел. Должно быть, он уже представлял себе, как его держат в страшном подземелье и не дают ни крошки хлеба и ни капли воды.

– Мне на ум приходит только один… даже не могу назвать его человеком. Это страшное… животное. Да, именно животное! Проскурников! Кто же еще? Он ведь бандит, я в этом больше чем уверен. Разве нормальный человек будет похищать людей, разве кто-то будет действовать такими методами? А он ведет себя именно так! У него на уме только деньги. Ну и еще возможность ни в чем себе не отказывать. Духовности в нем нет ни на грамм. Это характерно для животных: отправление физиологических потребностей и больше ничего! Он вполне мог сделать такое с Костей. Ведь он же похитил меня! – эмоционально высказался Пантелеймонов.

– Ну, отчасти с вами можно согласиться, Ростислав Александрович, – кивнула я, – но только отчасти. И знаете почему? У каждого совершаемого действия, и у преступления в том числе, должен быть мотив. Но скажите, зачем Проскурникову надо было доводить Константина Владимировича до смерти? Вот вы произнесли слово «издевательство». Но издеваться над человеком