Я же сосредоточила свое внимание на Илларионе Проскурникове. Впервые я увидела его, когда он выходил из машины, чтобы встретиться с Ростиславом в мужском клубе. Тогда я находилась на значительном расстоянии, чтобы не оказаться замеченной, и, естественно, не могла во всех подробностях рассмотреть этого мужчину. Но теперь я увидела его совсем рядом.

Первым молчание прервал, конечно же, хозяин. Илларион Васильевич, не вставая со своего места, медленно и величественно сказал:

– Ну вот мы с вами и встретились, Татьяна Александровна. Вы ведь действительно Татьяна Александровна Иванова?

– Да, Илларион Васильевич, я действительно Татьяна Александровна Иванова, – подтвердила я, смотря мужчине прямо в глаза.

– О! А вы, оказывается, меня знаете! – воскликнул Илларион Проскурников. – Что ж, значит, я в вас не ошибся, Татьяна Александровна. Впрочем, я вообще не ошибаюсь, мне это несвойственно, – самодовольно проговорил мужчина.

– Илларион Васильевич, ваши люди ведь не так просто привезли меня сюда, не так ли? – поинтересовалась я.

– Верно! – кивнул Проскурников.

– Тогда у меня возникает естественный вопрос: зачем? Зачем меня привезли к вам?

– Татьяна Александровна, ведь это вы проводите расследование по делу Константина Чернохвостикова, не так ли?

Илларион Проскурников, не удосужившись ответить на мой вопрос, задал свой.

– Думаю, что вы об этом осведомлены, Илларион Васильевич, – пожала я плечами.

– Ладно, пусть будет так, – кивнул Проскурников. – Тогда давайте, Татьяна Александровна, не будем ходить вокруг да около, а сразу и перейдем к делу, – сказал мужчина. – Георгий, уведи этого, – приказал Проскурников и указал на Ростислава Пантелеймонова.

– Давай, вставай, и пошли, – сказал Георгий, обращаясь к Пантелеймонову.

Ростислав, кажется, совсем сник. Он еле поднялся со стула, на котором сидел, и медленно направился в сторону двери. По пути он успел бросить в мою сторону взгляд, полный отчаяния и мольбы.

– Садитесь, Татьяна Александровна, – Проскурников указал на кресло рядом с собой и тут же поправился: – Точнее сказать, не «садитесь», а присаживайтесь. Ведь так говорят у вас в полиции, да?

– Я не из полиции, и вы это тоже знаете, – ответила я, садясь в предложенное кресло.

– Да, разумеется, – подтвердил мужчина.

– Так давайте, Илларион Васильевич, вы наконец расскажете, зачем вы пригласили меня таким… хм… необычным способом, – сказала я.

– Необычным? – переспросил мужчина.

– А вы что же, считаете вполне себе нормальным сначала похитить Ростислава Пантелеймонова, принудить его к тому, чтобы он вызвал меня, а далее устроить мне поединок с вашими людьми? – спросила я.

– Моим людям я хорошо заплатил, я думаю, они довольны, – заметил Проскурников.

– Ну, если гонорар покроет расходы на лечение сломанного носа одному из них, то тогда, конечно, проблем нет, – ответила я. – Однако одна проблемка все-таки существует, – продолжила я.

– Да? И какая же? – поинтересовался Проскурников.

– Похищение, Илларион Васильевич, похищение. Да не одного, а сразу двух человек. К тому же вы держите нас с Пантелеймоновым в заложниках. А это тоже тянет на соответствующую статью, – объяснила я.

– Ну, я бы не сказал, что это похищение, Татьяна Александровна, – возразил мужчина.

– Да? Вот как? А что же это тогда? – спросила я.

– Ну… приглашение на встречу, скажем так, – ответил Проскурников.

– Извините, но на встречу принято приглашать отнюдь не таким образом, – возразила я.

– Хорошо, я приношу свои извинения за доставленное неудобство, – произнес мужчина. – Но у меня были причины действовать… вот таким вот образом.

– И какие же это причины? – спросила я.

– У меня не было уверенности в том, что вы согласитесь на встречу со мной. Далее, мне совсем недавно стало известно о том, что Константина Чернохвостикова нет в живых. Ну и самое главное, это Ростислав, – высказался Проскурников и посмотрел на меня.

– А что с Ростиславом Александровичем? – спросила я.

– А то, что его судьба находится в ваших руках, Татьяна Александровна, – несколько пафосно произнес Илларион Васильевич.

Я пристально посмотрела на Проскурникова:

– Вы что же, рассчитываете меня запугать? Вот не следует этого делать, Илларион Васильевич. Да, с Ростиславом Александровичем этот номер, безусловно, может и пройти. Впрочем, Пантелеймонов уже и так ни жив ни мертв. Вы так же легко манипулируете и своими подчиненными-боевиками, которые совершают преступления. Кроме того…

– Татьяна Александровна, – с угрозой в голосе перебил меня Илларион Проскурников, – я не советую вам так резко высказываться. За подобные слова ведь придется и ответить. Надеюсь, вы это понимаете? Это я к тому, что вы сейчас оговариваете меня и моих людей, приписывая им участие в преступлениях.

– Ну, я бы не сказала, что это оговор. Мы с вами всего лишь ведем разговор. А я просто делюсь с вами своим мнением, – сказала я.

Илларион Проскурников несколько секунд молчал, а потом вдруг, улыбнувшись, сказал:

– А вы молодец, Татьяна Александровна! Мало того, что не тушуетесь ни при каких обстоятельствах, так еще и умеете отвечать так, как они того требуют, эти обстоятельства. Слушайте, а переходите-ка ко мне на службу, – неожиданно предложил он.

– Это куда же? – осведомилась я.

– Я найду куда, Татьяна Александровна, можете не сомневаться! С вашим умом и другими навыками и способностями вы просто незаменимый сотрудник!

– Илларион Васильевич, может быть, уже хватит мне делать комплименты? Пора уже переходить к сути. Вы просто скажите, что вам от меня надо? А что касается вашего предложения работать на вас, то я заявляю сразу: я работаю только на себя. Поэтому эту тему давайте считать закрытой. На повестке остался один вопрос, и он касается Ростислава Пантелеймонова. Вот его и давайте обсудим, – предложила я.

– Ну что же… видите ли, Татьяна Александровна, мы с вами занимаемся одним и тем же делом. Ведь вы ищете того, кто лишил жизни Константина. Мне тоже важно знать, кто это мог быть. Не скрою, я рассчитываю на вашу помощь.

– Например? В чем она будет заключаться, Илларион Васильевич? – спросила я.

– Вам наверняка уже известны некоторые обстоятельства этого дела, ведь так?

Проскурников испытующе посмотрел на меня.

– Ну, допустим, – неопределенно ответила я.

– Я не претендую на то, чтобы вы мне их выдали. Единственное, что меня сейчас занимает, так это ответ на вопрос: мог ли Ростислав Пантелеймонов убить своего приятеля и компаньона Чернохвостикова? – спросил мужчина.

– Я считаю, что нет, – кратко ответила я.

– А можно узнать, почему? У вас имеются какие-то веские доводы? – продолжал спрашивать Проскурников.

– У Ростислава Пантелеймонова нет того, без чего преступления не совершаются, а именно – нет мотива. Ведь просто так никто никого убивать не будет. Я сейчас не имею в виду душевнобольных людей, которые не отдают отчета своим действиям и поэтому не подпадают под логическое объяснение, – ответила я.

– Мотив… хм…