— Разве я создал этот колодец и эти пески, чтобы мне считаться хозяином их? — ответил старик. — Берите воду, сколько нужно. И в моих юртах места для ночлега хватит всем.

Сержант не слезая обернулся и махнул рукой своим, чтобы подъезжали. Бойцы возле изгороди спешились. По коням было видно, что они сделали долгий переход.

Алибай скромно, как подобает младшему, подошел к ним и по очереди пожал всем руки. А мальчик и две девочки жались к матерям — дети не привыкли к чужим, тем более когда их много.

Молодой командир приложил руку к пилотке, отдавая честь:

— Лейтенант Воронов… Спасибо вам, аксакал, что вы оказываете гостеприимство мне и моим людям.

Старик удивился:

— Ты знаешь по-казахски?

— Немного. Ходил в песках с экспедицией, вот и научился.

— Я рад вашему приходу, — с достоинством сказал Абдрахман. — Но, если ты говоришь по-нашему, то должен знать и то, что за гостеприимство благодарить нельзя. Это закон, обычай.

Пока они разговаривали, бойцы успели расседлать коней и накоротко привязали их к изгороди, чтобы они как следует выстоялись. Абдрахман нет-нет да поглядывал на стройного, худощавого парня, который старательнее, чем все остальные, обтирал своего серого в крупных яблоках коня.

А парень тоже поглядывал на хозяина дома.

— Это твой отец? — негромко спросил он у Алибая.

— Мой. Отца зовут Абдрахман, а меня — Алибай.

— А я Шеген…

В эту минуту его окликнул старик:

— Е-ей!.. Парень! Ты, ты, который с серым… Подойди.

Шеген подошел.

— Ассалам алейкум, — первым приветливо поздоровался он.

— Алейкум ассалам… Скажи, ты не сын ли Амантая с колодца Кос-Кудук?

— Да, это я… Абеке, я тоже узнал вас. А вот ваш сын Алибай меня не помнит.

— Откуда будет помнить? Он же совсем маленький был, когда мы с твоим отцом гоняли скот на продажу — в Красноводск, Гурьев, в Хиву… Шеген, и ты тоже тогда не был таким большим, сильным джигитом.

Абдрахман вышел за изгородь к Алибаю, а лейтенант, дав ему отойти, тихо спросил у Шегена:

— Ты знаешь старика?

— Да. Он был другом моего отца, когда мы все вместе жили в Кос-Кудуке. Но отец потом пошел работать на сульфат в Кара-Бугаз, а Абеке остался в песках.

— Хорошо… Сержант, — повернулся Воронов к помощнику, — пусть ребята наломают саксаула, доставай припас. Пора нам поужинать.

Его слова услышал старик, который отправил куда-то Алибая, а сам вернулся к гостям.

— Не надо, — возразил он лейтенанту. — Пусть твой сержан никуда никого не посылает. Саксаула хватит. И, слава аллаху, найдется, чем накормить проезжих людей. И все вы еще молоды учить меня!.. Я не вчера родился и давно уже знаю, как встречать гостей.

Он сердито махнул рукой и направился к недалекому бархану.

Алибай успел пригнать оттуда овцу, и она, связанная по всем четырем ногам, покорно лежала на песке.

Солнце повисло над горизонтом, и стали длинными тени.

В казане варилось мясо, а за юртой — с наветренной стороны — расстелили кошму. Тут сидели Абдрахман, лейтенант Воронов, Шеген и сержант.

Два казаха и русский боец поили у колодца коней. Абдрахман сказал:

— Я смотрю на ваших людей. Они все родом из наших краев?

— Глаза и уши не обманывают вас, — ответил сержант. — Наши бойцы — дети одного племени, как и вы, аксакал. И я тоже.

Алибай принес еще два чайника со свежезаваренным чаем.

Абдрахман отхлебнул, а потом, держа пиалу в руках, сказал, ни к кому вроде не обращаясь в отдельности:

— И мои дети надели военную форму, как и все. Старший — Жаппар — и второй сын — Джилкибай… Но их война увела далеко от родных мест. На фронт, где смерть всегда рядом.

Сержант и Воронов переглянулись.

Воронов подумал и утвердительно кивнул — в ответ на невысказанный вопрос помощника.

— Абеке! — сказал сержант. — В такое время, как сейчас, не может каждый человек выбирать дорогу сам по себе. Мы люди военные. Куда пошлет начальник, туда и идем.

— Я знаю, — сказал старик.

— Мы ведь тоже были там, где ваши сыновья, — вступил в их разговор Шеген. — Мы тоже слышали свист пуль и разрывы снарядов, и мины рвались вокруг нас… А потом всех — по одному — с разных фронтов отозвали и послали сюда.

— А ты не встречал там Джилкибая? Или Жаппара?

— Нет…

Сержант снова попросил взглядом разрешения у Воронова и, получив его, заговорил:

— Абеке, выбрали нас и послали нас потому, что мы родом из песков и не заблудимся, если надо с одного колодца дойти до другого. Ну, хотя бы из вашего Каркына — до Тынысбая или до Бал-Кудука…

— Об этом ты уже говорил, — возразил старик.

— Да. А сейчас окажу еще, зачем нас послали… Абеке! Немес воюет не только там, где война. Своих людей он шлет далеко в тыл. Их зовут — диверсанты… Вы здесь поблизости никого не видали чужих?

— Края у нас глухие, — ответил старик, подумав. — Человек, не пройдет так, чтобы я не заметил. Алибай тоже никого не встречал. А он ходит за скотом и ставит капканы на лис далеко в стороне. Мы бы знали…

Они немного помолчали.

— Келин! — окликнул вдруг Абеке младшую сноху. — Пойди и посмотри, сварилось ли мясо…

Но дело было вовсе не в бесбармаке — готов он или не готов. За бесбармаком присматривала Манал. А просто один из бойцов-казахов, ведя напоенных коней от колодца, что-то на ходу бросил Жаныл, а она ему коротко, застенчиво ответила.

Старик поднялся и сам тоже подошел к кипящему казану.

— У-у, этот Досымжан… — свирепо пробормотал сержант, и его свирепость явно не соответствовала степени проступка. И так же зло он бросил ему, когда тот подошел: — Досымжан, садись. Сиди здесь, нечего болтать с бабами!

Лейтенант не обратил на это никакого внимания. Он негромко спросил:

— Шеген… Ты знал его раньше. Скажи — вот Абеке мог бы укрыть кого-то? Из чужих. Ну, родственника… Или знакомого.

— Нет. Не мог бы, — мрачно ответил Шеген.

Старик вернулся и Алибай — с блюдом в руках.

Абеке за дастарханом принялся разделывать баранью голову острым ножом и по обычаю, принятому в этих местах, почетному гостю, лейтенанту, подал кусок носа.

— Писмилла! — сказал он.

И все принялись за еду.

IV

Напротив подполковника Андреева в его кабинете сидел пожилой худощавый капитан, совсем не похожий на военного.

Андреев говорил:

— Шифровку — всем райотделам НКГБ, НКВД, всем отделениям милиции и райвоенкоматам: прилегающим казахстанским, туркменским, узбекским. Каракалпакским тоже. Обо всех происшествиях, как там, на севере, было, немедленно сообщать нам.

Капитан, делавший пометки в блокноте, сказал:

— Еще до