И у Маринки, чисто теоретически, половина комнаты пустует до весны примерно.

— Я не знаю, будут кого заселять ко мне, но если ребята за тебя замолвят слово, то коменда может и пустить…

Ну что сказать?

Никогда я с таким нетерпением не ждала окончания пары.

После звонка побежала на третий этаж, где по расписанию были пары у инженеров, ловить Сашку и договариваться с ним о помощи.

Теперь, вспоминая себя, абсолютно сумасшедшую в тот день, я думаю, что меня, не иначе, Бог вел. Значит, не разозлился на побег!

Я могла бы не найти Сашку. Он мог бы посмеяться и отказать в помощи. Коменда могла бы заартачиться… Все могло бы быть по-другому.

Но сложилось так, как надо.

И ночевала я уже в комнате общежития, на шикарной мягчайшей полуторке, на чистом белье, выделенном мне Маринкой, под ее бесконечную болтовню.

И, пусть после разговора с мамой, которой я все же позвонила и предупредила, что теперь дома не живу, было тягостно на душе, но в целом я улыбалась.

И думала, что меня Бог хранит и ведет, хоть мама и назвала отщепенкой и безбожницей, прокляла и приказала не являться ей на глаза.

Если б не помощь свыше, не получилось бы у меня так легко все устроить, не встретила бы я на пути своем столько добрых людей. Так что не права мама. И когда-нибудь она это поймет, я надеюсь.

— Слушай, бросай свою книгу, — всхлипывает Маринка, яростно вытирая мокрые щеки, — погнали погуляем!

— С ума сошла? На дворе ночь!

— Да всего десять вечера! Погнали! Не хочу дома! Он там гуляет, с ней! А я тут! Не хочу!

Вздыхаю, понимая, что идея эта — плохая.

Но Маринка воодушевленно принимается носиться по комнате, собираясь, и я не могу отпустить ее одну.

— Ладно, но на пару часов, Марин!

— Ну конечно на пару часов! Просто проветримся!

Плохая идея.

Плохая.

38

ОЧЕНЬ. ПЛОХАЯ. ИДЕЯ!

Смотрю, как Маринка отжигает в танце с каким-то крайне неприятным типом, слишком для нее взрослым и каким-то жутковатым, трется о него невероятно пошло и отвратительно. Прямо посреди танцпола. Ее глаза закрыты, на лице выражение УЖАСНОЙ РЕШИМОСТИ. Именно так, большими буквами.

Бессильно оглядываюсь, понимая, что надо что-то делать. Иначе эта УЖАСНАЯ РЕШИМОСТЬ превратится в УЖАСНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ. Мужик, который пристал к моей основательно поддатой подруге на танцполе, уже вовсю тискает ее за грудь, скалится довольно и явно не намерен отпускать такую удачу.

Его можно понять, Маринка выглядит очень красивой и доступной. Проклятое комбо.

— Детка, может, тебе чего покрепче сока? — наклоняется ко мне бармен, улыбаясь и подмигивая нагло, но я только пугливо мотаю головой. Хватит с нас и того, что он Маринке какое-то сине-зеленое пойло сунул, с которого, похоже, и понеслась беда по кочкам.

На всякий случай придвигаю свой бокал поближе к себе и вообще бдительно за ним слежу, помня о криминальной хронике, где в красках рассказывается, каким образом такие маленькие дурочки, как мы с Маринкой, попадают в неприятности. Не самую последнюю роль в этом играют и всякие улыбчивые бармены…

Черт нас дернул, не иначе, зайти в это ужасное место!

И, главное, я же не хотела! Я вообще в таких заведениях не бывала никогда! И в дальнейшем не планировала бывать!

Но пути господни неисповедимы, да…

Я вспоминаю, как мы с Маринкой шли по темным улицам города, как останавливались покупать какой-то спиртной напиток в жестяной банке, от которого Маринку накрыло и растормозило с дикой скоростью. Как подруга периодически тормозила, чтоб поплакать на моем плече о своей горькой судьбе и Тигре — скоте и сволочи.

И как мы свернули с ярко освещенной улицы в проулок и наткнулись на… Вот это…

Вывеска “Кураж бомбей” горела ярко и завлекательно, а охрана на входе поощрительно сдвинулась в сторону, пропуская…

И Маринку радостно понесло вперед, к приключениям.

Ну и я поползла за ней, заунывно завывая о том, что надо домой, и что в понедельник в универ, и прочий совершенно смешной и нелепый бред.

Клуб изнутри оказался огромным, словно тут кто-то применил заклинание расширения пространства, и переполненным веселым, пьяным народом.

Я испуганно затормозила на входе, пялясь на творящееся безумие и некстати вспоминая проповеди брата Игоря про место, куда после смерти попадают неверующие. Те, кто не спасется.

Похоже, брат Игорь бывал тут… Или в похожем месте. Очень уж совпадений было много: и адски громкая музыка, и мерцание света, и черти разных видов…

Пока я дрожала и лихорадочно вспоминала слова молитвы о спасении души, со свистом вылетевшие из головы, Маринка времени не теряла.

— Мы на пять минут! — прокричала она и растворилась на танцполе.

А я, нелепо потоптавшись у входа, выдохнула и робко начала пробираться через беснующихся чертей к барной стойке.

Там снова встретилась с подругой, уже приканчивающей какой-то ядовито-синий напиток из высокого стакана.

— Пять минут! — рявкнула Маринка на мои возражения и унеслась в толпу.

Я только беспомощно отследила ее полет, пробормотала про себя все слова молитвы, что удалось вспомнить в этому моменту и попросила у бармена стакан сока…

И вот теперь сижу и наблюдаю, как моя подруга уперто движется в сторону своей САМОЙ УЖАСНОЙ ОШИБКИ.

И чувствую невероятное бессилие.

Утащить Маринку не представляется возможным, очень уж ее кавалер счастлив. Не отпустит.

И что мне делать?

Оставлять ее тут, на поругание, не могу, совесть же замучает потом. Да и не выглядит этот мужик безопасным… А, значит, ошибка может стать не просто УЖАСНОЙ, но и ФАТАЛЬНОЙ.

Допускать этого нельзя. Получается, надо спасать…

А как?

На ум приходит Камень. И иррациональная злость заполняет сознание. Какого он так надолго уехал? Оставил меня? Был бы здесь, я бы его вызвонила! Наплевала бы на все и вызвонила! И вот есть у меня уверенность, что он бы помог. И ничего взамен не потребовал.

Ну, может, поцелуй…

Облизываю губы невольно, вспомнив, как сладко Лешка меня целовал в последний раз, и как потом, все эти дни, все внутри замирало от каждого его звонка, каждого сообщения.

Он писал мне утром и вечером, стабильно. И пару раз по видеосвязи еще, но очень коротко.

И было ощущение, что он там крайне занят, просто настолько, что даже минутки нет свободной.

А те минутки, что находились, он посвящал мне… Это было безумно приятно.

И так трогательно.

И так жаль, что его нет рядом!

В этот момент я вижу,