Не раздумывая, не представляя даже, что буду делать! Но оставить все так, как есть, невозможно!

— Нихера себе, как мне свезло! — не успеваю я добежать до подруги, не успеваю ее спасти! Путь преграждает высокая фигура, знакомый голос весело мурлычет в ухо, знакомые жесткие наглые лапы перехватывают за талию, тормозя. — Малыш, что ты тут забыла?

Задыхаясь, провожаю бессильно взглядом исчезающую в випах фигурку подруги, затем смотрю на того, кто помешал, остановил!

Лис, конечно же!

Да что же за незадача! Почему его все время выносит на мой путь?

Мало мне универа, где он прохода не дает, зараза такая!

И нет, близко не подходил все это время, даже не заговаривал, но перед глазами вертелся постоянно. И всегда не один! Всегда в сопровождении таких же, как он сам, мажоров, папенькиных и маменькиных сынков. И девчонок. Самых популярных, самых красивых девчонок универа.

Он их тискал, целовал, смеялся так громко и заразительно, что хотелось… Хотелось его ударить. Почему-то. За что-то. Наверно, за эту легкость, за этот нахальный взгляд, за издевательски поднятую бровь всякий раз, когда ловил меня на том, что смотрю.

А он все время ловил.

И я злилась еще больше!

Потому что все время смотрела.

И он ловил.

И подмигивал. Словно… Приглашал.

Напоминал, что на месте любой из девчонок могла бы быть я…

А еще он стал появляться у нас в общаге. И этому событию очень сильно удивлялись все мои знакомые девчонки, потому что раньше Лис до простых смертных не снисходил. Ему, и таким, как он, вполне хватало девочек с Олимпа. А тут словно прописался… То у одной ночует, то у другой… И по утрам наша веселая общага, в которой ничего не скроешь, судачила на кухне и в коридорах о том, какой классный и щедрый Лис, какой он офигенный в постели, какой… Больше я не слушала, уходила прочь, бросив все, что хотела помыть или приготовить на общей кухне.

И злилась, так злилась!

И сейчас злюсь.

Потому что мешает! И вообще, какого черта он тут?

Это место явно не его масштаба! Говорят, что своих девочек он водит в вип-клубы! А тут от вип только название кабинок для уединения… И мне туда срочно надо! Там Маринка готовится совершить свою САМУЮ УЖАСНУЮ ОШИБКУ!

— Пусти! — дергаюсь я, вырываясь из нахальных лап Лиса, безуспешно, конечно же.

Вытягиваю шею, пытаясь понять, в какую сторону утащили Маринку.

— А куда тебе так срочно надо, малыш? — Лис прижимает меня сильнее к себе, пытается вовлечь в медленный и чувственный танец, потираясь о меня, но я упираюсь сильнее в крепкие плечи, бессильно выдираясь из ласковых, но таких неотвратимых объятий.

— Пусти же! Мне надо в вип!

— Ого… — Лис перестает улыбаться, приподнимает меня за подбородок, заглядывает в глаза внимательно, — а что ты там забыла?

— Маринку! — в досаде и ужасе от одной только мысли, что там могут делать с подругой, пока меня тут Лис танцует, рявкаю я, — Маринку забыла! Ее туда увел какой-то страшный мужик! А я… — и тут меня пронзает удивительная по новизне, спасительная мысль, — Лис! — я вцепляюсь в белую майку парня, смотрю в глаза с мольбой, — Лис! Помоги! Помоги мне! Вытащи ее!

Лис замирает, чуть прищурившись на меня, затем, оценивающе, на двери випа, после — снова на меня… И я понимаю, что надо сказать в следующее мгновение. Как можно его уговорить помочь.

— Лис, я… Буду благодарной… — облизываю губ и обреченно добавляю, — очень.

39

Вокруг нас грохочет музыка, но у меня ощущение внезапной глухоты: словно издалека доносятся звуки, и за плотным стеклом, которое нас будто окружает со всех сторон, немо и страшновато двигаются в дьявольском танце черти и грешники. А мы с Лисом, как в том старом фильме по рассказу Гоголя, стоим в очерченном мелом кругу.

И видим лишь друг друга.

Я понимаю, что сказала, что предложила сейчас… И ужасно боюсь, буквально до трясущихся поджилок боюсь, что он откажет… Или что согласится, предварительно потребовав… Что-то ужасное. Верней, с его точки зрения не ужасное, а вот с моей…

Молчание Лиса длится всего пару секунд, кажущихся вечностью для меня.

За этот жутко долгий отрезок времени я успеваю вообразить невероятно страшные картины: про Маринку, про то, что с ней сделают, если Лис развернется и уйдет…

Зачем ему я?

Он вообще про меня не думал все это время!

Он считает, что я — девушка Камня и, наверняка, презирает за то, что сейчас сказала… И с Камнем связываться не будет… Конечно, откажет. И еще и будет знать, что я — настолько легко предлагаю расплатиться единственной монетой, которую имею.

Или, если согласится… Ой, тут даже думать страшно… И Лешка… Он считает меня своей… Я ему, конечно, не обещала, и вообще планирую поговорить серьезно, когда вернется, но сейчас-то…

Занятая диким сумбуром в голове, я не сразу понимаю, что Лис что-то говорит.

Вижу, как шевелятся его губы, растягиваются в усмешке… Кажущейся мне холодной, издевательской…

Отказал… да?

— Что? — ляпаю я, не подумав, и тут же осекаюсь. Зачем мне слышать его отказ? Надо пережить и думать, как выручать Маринку… Самой…

Лис ухмыляется и тянет меня за подбородок к себе еще ближе, шепчет прямо в губы:

— А ты полна сюрпризов, малыш… Мы еще поговорим на эту тему, да?

На автомате киваю, заторможенно и глупо, смотрю в его смеющиеся довольные глаза.

И только тут доходит: не откажет…

— Никуда не уходи, хорошо? — обдает Лис горячим дыханием мои губы, после нежно проводит большим пальцем по нижней, секунду медлит, словно что-то пытаясь рассмотреть в моих, наверняка, полных безумия и страха глазах… А затем отпускает, разворачивается, проводит раскрытой ладонью по волосам, чуть разминает шею и быстро двигается в сторону випов, безошибочно находя тот из них, куда уволокли Маринку.

Я смотрю, как его высокая, поджарая по-волчьи фигура растворяется в полумраке випа, и слепо хватаюсь за подвернувшийся стул.

Моргаю растерянно, пытаюсь унять бешено бьющееся сердце, воздуха не хватает. И вокруг все еще тишина. Та самая, гнетущая, страшная.

Я в аду.

И единственный человек, который может защитить, может хотя бы попытаться это сделать, сейчас далеко.

А второй… Что он делает сейчас? Получится ли у него?

Взгляда оторвать от двери, за которой только что скрылся Лис, не могу.

Что там происходит? Что?

А