пальто, и он лег рядом, и они смотрели в небо. Она особо не рассказывала о своей жизни, разве что как доехала сюда автостопом из Калифорнии, что, как ему казалось, было неправдой, и что ее отец был известный адвокат, представлявший гангстеров, преступников.

– Я выросла в доме, где повсюду висели фотографии мертвых людей. Есть много интересных способов убивать.

Эдди подумал, что это грустно, ему было жаль ее. Она сказала, что отец редко бывал дома. Там предостаточно плохих людей.

«Женщины странные создания», – подумал он. Она то милая, то почему-то вдруг пренебрегает им. Он подолгу с ней не виделся. Он этого не понимал. Он видел ее на работе – и она с ним толком не общалась.

Как-то вечером он спросил:

– Да что с тобой такое?

– Ничего. Оставь меня в покое.

– Иди сюда.

– Отстань.

Он подумал, не встречается ли она с кем-то еще. Она скверно выглядела. Она таскала с собой большой кожаный рюкзак с книжками. Говорила, что хочет вернуться в школу. Кожа у нее была пепельного цвета, желтоватая, под глазами – следы макияжа. Он пытался спросить ее, но она лишь отстранилась.

Это беспокоило его. Он пытался об этом не думать. Он решил, что сделал что-то не так. Непонятно, что именно, а она не говорила, и это сводило его с ума. Он лишь сильнее хотел ее. А потом подумал: да пошла она. Она ведь явно не хотела снова быть с ним.

Иногда он думал, что надо бы уехать. Просто подхватиться – и уехать.

Пару недель спустя по городу прокатилась жаркая волна. В безветренную погоду из-за реки доносился запах свалки и дымовых труб. Жители городка сидели на верандах и обмахивались газетами.

Братья вернулись в школу, и на ферме работал только он – отскребал вагонку. Он приходил рано и уходил к полудню. Иногда он подъезжал на старом отцовском грузовике как раз тогда, когда ее муж выходил из дома. Эдди махал ему. Мистер Клэр махал ему, но всегда держался так, будто сильно спешил и был слишком занят, чтобы останавливаться. Он был вполне сердечен, но что-то в нем отталкивало Эдди. Он был высокий и худой, но производил впечатление человека, способного постоять за себя в драке. И мог, в принципе, напасть без особой причины. В этом он напоминал собак миссис Пратт – мог кого угодно порвать на куски.

Как-то утром Эдди подъехал, как раз когда Клэр садился в машину, весь такой щеголеватый.

– Доброе утро, – сказал Эдди.

Клэр улыбнулся, словно повинуясь долгу.

– Доброе утро, Эд.

Они немного поговорили о работе, о том, как он уже положил первый слой краски и как здорово она смотрится.

Потом он сказал:

– Ты же из Хейлов.

– Верно.

– Она не знает, что вы тут жили. Может, лучше и не говорить ей об этом.

Он сказал это так, что Эдди захотелось дать ему по физиономии.

Отскребать краску долго, но он был не против. Это даже помогало не спеша все обдумать. Как бы он ни хотел продолжать, он просто не мог. Он заставлял себя мечтать, хоть понемногу, и тогда все возвращалось. Мама. Отец и его повседневная жестокость. Он не знал, почему они не старались. Почему они сами не додумались покрасить дом – ну да, конечно, они не хотели тратить деньги, но должна же была быть и другая причина. Их вполне устраивало все как есть, вот в таком состоянии. Место уже давно выглядело запущенным. Из-за всех этих мусорных куч он перестал приводить девушек. Он не знал, как такое может случиться, – и надеялся, что с ним так не будет.

Не будет, решил он. Он этого не допустит.

3

Иногда он заставал ее, когда она смотрела на него. Когда он снимал рубашку. Он слышал в доме ее и дочку, которую она потом выводила поиграть. Он делал перерыв, и они сидели в тени, он курил и делился с ней планами. Он рассказал, как отец разорвал его прошение о зачислении в музыкальную школу, а потом выволок его во двор и отлупил руками и ногами. «Думаешь, ты тут лучший, – повторял он. – Нет, правда думаешь, что ты лучше нас?» Эдди пострадал так сильно, что Уэйду пришлось везти его в больницу, а у него и нормальных прав-то еще не было, и они соврали доктору про аварию с трактором. По дороге домой их задержали, Уэйду выдали квитанцию, и когда отец нашел ее, смятую, в кармане пальто, то отправил его спать в коровник. «Вот что значит быть глупцом в этом мире, – сказал он Уэйду, потом гневно воззрился на Эдди. – Дальше коровника не уедешь».

Слушая это, она едва не расплакалась, потом разозлилась. Ему нужно снова подать документы, сказала она, и она поможет ему и даже выпишет чек. Нужно сдать сочинение, и она дала ему бумаги и велела написать о его жизни на ферме. И тогда он написал, как его отец вырос на этой ферме, и что судьба его никогда не была вопросом выбора, просто фактом. Как, когда Эдди был маленьким, они жили в трейлере, и они с братьями теснились, словно выводок щенят, на раскладушке. Как они воровали ботинки из корзин для благотворительных сборов за супермаркетом. Он написал о том, как просыпался до зари и каждый день работал по дому. Как животные рассчитывают на тебя, чтобы выжить. Как, слушая «Однажды ты пожалеешь» в исполнении Луи Армстронга[35], он подумал, что это похоже на его собственную историю – люди предали его и его семью, и однажды, мать вашу, они пожалеют. Потом он сыграл для нее, а она смотрела на него, подперев подбородок рукой, и глаза ее блестели, а когда он закончил, сказала:

– Эй, ты правда умеешь играть. Впечатляет.

– Спасибо. Но мне еще долго учиться.

– Надеюсь, ты будешь учиться, Эдди. Ты этого заслуживаешь.

– Это просто мечта.

– Хорошо иметь мечту.

Он пожал плечами, делая вид, что ему все равно, – но это была неправда. Это была больше чем мечта – она помогала ему выжить.

На следующий день пошел дождь, и жара спала. Он не мог красить стены, но почему-то все равно пришел.

Был почти полдень, но она вышла в халате.

– Вы в порядке? – спросил он.

Она нахмурилась и не стала отвечать.

– Ваш муж дома?

Она помотала головой.

– На работе.

– Где Фрэнни?

– Спит. – Она была похожа на мокрый цветок. – Идет дождь.

– Я жду, когда он закончится.

– Тебе не было нужды приходить сегодня.

– Знаю. – Он