– Послушай! – заорала я. – Я никуда с тобой не пойду! Я не знаю, как мне до тебя донести, что между нами уже давно ничего нет и не будет! Ты можешь от меня отвязаться?

Но Борюсик был не из тех, кого так просто проймешь. На него моя вспышка не произвела ровно никакого впечатления. Даже, кажется, наоборот – он окинул меня восхищенным взглядом и глупо заулыбался.

– Яна, ну не злись! Мне действительно нужно с тобой поговорить. Давай выйдем на минутку!

– Да что же это такое? – устало проговорила я, залпом осушив бокал с шампанским. – Ты всю жизнь будешь меня доставать?

– Всего-то на минуточку! – продолжал упорствовать Борюсик. – Ну что мне сделать, чтобы ты меня выслушала.

– Провалиться под землю, убиться об стену или выпить яду! – пробормотала я.

– Я на все готов! – возрадовался Борюсик, посчитав, что я уже почти сдалась. – Скажи мне, что я должен сделать? Хочешь, я встану на колени? Прямо при всех?

– Не хочу! – отказалась я от заманчивого предложения. Остальные с интересом следили за нами. Вообще, польза от Борюсика была, мы все слегка отвлеклись от мыслей про убийство, затаившегося среди нас преступника и пропавшую Маринку. Хоть какое-то развлечение.

– Тогда что? Говори, я все сделаю! – разошелся Чебатюк.

«А почему бы и нет? – подумала я. – Пусть хоть повеселит нашу грустную компанию, раз уж все равно приперся. Что бы придумать?»

– Шмурдяк! – внезапно осенило меня.

– Чего? – переспросил Борюсик, а Никита довольно заржал.

– Лешкин тайский шмурдяк! Наверняка ты уже пробовал этот достойный напиток! Никогда не поверю, что Лешка упустил возможность угостить тебя шедевром своего искусства.

– Эта та вонючая гадость? – Борюсик явно уже имел удовольствие познакомится с этим волшебным напитком, и, судя по выражению лица, совсем не горел желанием снова испить целебную настойку.

– Угу, она самая!

– И вовсе она не вонючая! – кинулся Лешка на защиту своего детища. – Ну так, имеет специфический аромат. Но это потому, что там есть некие ингредиенты, особые…

– Специфический аромат? – Никита оживился, предвкушая веселое шоу. – Леш, прости, но твой напиток – это оружие массового поражения. Даже не представляю, кто в здравом уме согласится его пить!

– Вот именно. Это приравнивается к подвигу! – заявила я. – Ну что, Борь, совершишь ради меня подвиг? И тогда я, так и быть, пойду с тобой пообщаюсь наедине!

– Мне надо выпить шмурдяк? – пыла у Чебатюка явно поубавилось. Возможно, мне повезет, идиотского разговора получится избежать, и он свалит к своей Вобле.

– Да. Целую рюмку! Леш, где там твой напиток? Неси его сюда!

– Я ту бутылку вчера допил, там было-то на донышке. Но у нас, кажется, еще одна есть. Последняя. Да, Кать?

– Кажется, есть. Там на кухне, в шкафчике. Ян, ну зачем ты это затеяла?

– Тебе жалко шмурдяка? – поинтересовалась я.

– Жалко? – Катька даже обиделась. – Да пусть хоть всю бутылку пьет, я ему только спасибо скажу!

– Ну, с бутылкой ты, подруга, погорячилась, я же не садистка. А вот рюмочку – самое оно. Да, Борь? В доказательство твоих искренних чувств?

– Я готов! – решился Борюсик.

– Эка его растаращило! – прошептала мне Томка. – Ян, ты просто роковая женщина!

– Кать, неси бутылку! – скомандовала я.

– Внимание! Внимание! – веселился Никита. – Смертельный номер. Подвиг во имя прекрасной дамы! Исполняется впервые!

– Борь, да не слушай их, – сказал Лешка. – Хочешь, я тоже выпью с тобой, за компанию? Там главное не принюхиваться, лучше вообще на вдохе. Тогда оно и ничего.

Катька принесла шмурдяк и выставила его на стол, укоризненно покосившись на меня.

– Ну, чего ты смотришь? – подбодрила я своего кавалера. – Вперед!

Борюсик открыл пробку, поморщился, аромат действительно сшибал с ног, потом решительно наполнил рюмку до краев и взял ее в руку. На этом его запал кончился.

– Ну что же ты? Смелее! – веселилась я от души. Роль роковой красавицы, во имя которой совершаются подвиги, пришлась мне по душе. Да и Борюсик уже настолько достал меня своим вечным нытьем, что я получала искреннее удовольствие, наблюдая за его страданиями. – Пять секунд позора, потом час знаменитой отрыжки, отдающей грязными носками, разве это цена? Обещаю, буду целых полчаса выслушивать все, что ты имеешь мне сказать!

При упоминании о носковой отрыжке, Борюсик побледнел. Я и сама с ужасом вспоминала те ощущения. Он глубоко вдохнул, поднес рюмку ко рту, замер, и вдруг резко дернул рукой и отставил ее обратно на стол.

– Не могу!

Его даже перекосило от отвращения.

– Эх, а счастье было так возможно! – заявила я. – Фокус не удался. Прости, Борь, но подвиг не засчитан.

– Придумай что-нибудь другое! Пожалуйста! – взмолился посрамленный Чебатюк. – Это никому не под силу.

– Вот уж нет! Я же не дракона прошу убить или луну с неба достать. Вполне выполнимое задание!

– Да это никто не сможет выпить, кроме Лешки! – не сдавался Борюсик.

– Просто ты недостаточно хочешь со мной уединиться!

– Нет, достаточно, – начал привычно канючить Борюсик. – Просто это пойло никто не выпьет! Это невозможно!

– Ну, почему же? Вполне возможно, – меня уже откровенно несло. – Мужчины, что, никто не желает доказать, что нет ничего невозможного для сильного и волевого человека? Леш, ты не в счет, ты уже принюхался к своему творению. Павел? Никита? Нет добровольцев?

Павел с Никитой не горели желанием совершать подвиги.

– Ян, да уймись ты, – попыталась остановить меня Катька. – Давайте уберем это со стола, запах тот еще! Все равно никто не будет это пить!

– Эх, перевелись настоящие рыцари! – вздохнула я.

– Ну, почему перевелись? – Никита решил продолжить веселую забаву. – Павел, давай покажем нашим дамам, на что мы способны.

– Пожалуй, я воздержусь, – вежливо отказался Павел. – Я не большой любитель настоек.

– Что ж, придется мне пожертвовать собой. Буду отдуваться за всех! Итак, во имя всех наших прекрасных девушек, трюк исполняется профессионалом, не повторять, опасно для жизни!

И Никита лихо схватил рюмку Чебатюка, и одним движением отправил ее содержимое себе в рот.

– И всех-то делов! – заявил он, и вдруг начал странно гримасничать, видимо для того, чтобы мы прониклись глубиной его страданий.

– Ну все? Цирк закончен? – поинтересовалась Катька. – Леш, убирай свой шмурдяк, и давайте уже чай пить. Мы тортик купили. Никита, да перестань ты кривляться, не смешно!

Но Никита не перестал. Конечно, я прекрасно помнила, что шмурдяк – отвратительнейшее пойло, и вкус у него сильно забористый. Но чтобы так вот корежило, это все-таки был явный перебор.

– Никит, действительно, прекрати! – Лешка все еще дулся на нас за то, что мы издевались над его успехами в области изготовления целительных тайских