Свет противно мигал, дезориентируя кошачье зрение. Баабыр свисал на ремнях, зафиксированный на кушетке. Но его положение было всяко лучше, чем у Евгении, зависшей вниз головой и смотрящей на всё вокруг широко распахнутыми от ужаса глазами.

Баабыр мысленно выругался в сердцах. Тело ирбиса пошло рябью и свалилось с ремней. Обнажённый, с ярко-алой раной на боку, он шлёпнулся на потолок вездехода, временно служивший полом. Бок прострелило острой болью, Баар зашипел и быстро подполз к девушке. Пары секунд хватило, чтобы вынуть спрятанные под сиденьями кейсы с оружием. Ещё пара секунд на расстёгивание ремней безопасности и ловлю Евгении во избежание очередного удара головой. Девушка мило покраснела, стараясь не опускать взгляд ниже лица.

За пределами вездехода завывал ветер, вторя раненому рыку медведя.

— Ты умеешь пользоваться оружием? — Баабыр вопросительно уставился на девушку, подталкивая к ней кейс. Ответом ему стал несмелый утвердительный кивок.

— Отлично, — он откинул крышку кейса, вынимая оружие. — Это шестизарядный револьвер «Gletcher», предназначенный для ветеринарного усыпления крупных зверей. Он заряжен. — Оружие мягко перекочевало в трясущуюся ладонь Евгении. Баар осторожно накрыл своей ладонью руку девушки. — В случае опасности взводишь курок и стреляешь. Чем больше попаданий, тем выше шанс усыпить. Вездеход не покидай, он бронированный. Внутри него ты почти со стопроцентной вероятностью выживешь. Револьвер, чтобы не чувствовать себя беспомощной.

Девушка снова кивнула, двумя руками обхватывая рукоять револьвера.

— Вот и умница, — уже практически в обороте мурлыкнул Баабыр на прощание и выпрыгнул в лес через полусорванную дверь вездехода.

Снаружи чёрти что творилось. Ирбисы кольцом окружили молодого медведя, который совершенно безумно метался во все стороны. То он делал рывок в сторону, полосуя когтями кору вековых елей, то в прыжке нападал на вездеход, то опускался на все четыре лапы и нелепо мотал головой, оглашая ночную тьму яростным рёвом.

С ним явно было не всё в порядке, но главное — он не нападал на живых. Ирбисы застыли неподвижными истуканами, не понимая, что делать. Баабыр отдал команду не провоцировать, а сам раз за разом пытался ментально докричаться до разума медведя, но безрезультатно. Сознание оборотня пылало в агонии, не позволяя пробиться к разумному началу. Ситуация была патовая. Убивать обезумевшего оборотня не позволяли принципы, тем более что непосредственной опасности он не представлял, но и оставить всё как есть было невозможно. Вопрос кардинальным образом решила Евгения, выпустив с некоторыми паузами шесть зарядов по беснующемуся оборотню.

Медведь взревел от ярости и боли, направляясь к своей обидчице. Ему не хватило всего пары шагов. Едва прозвучал последний выстрел, как девушка юркнула вглубь автомобиля. Оборотень упал как подкошенный, всем своим весом обрушившись на изрядно помятый вездеход.

* * *

— А он — молодец, уже на ты перешёл, — слегка неуместно восхитилась Рогнеда.

— Да куда уж тесней знакомство. Голыми друг друга видели, жизнь друг другу спасали, — мысленно буркнула я исключительно из чувства противоречия.

На самом деле у меня поджилки тряслись от доносящихся извне звуков, и Рогнеда была лучшим вариантом хоть как-то отвлечься.

— А что ты там про легендарные новости говорила? — я попыталась сменить тему разговора.

— Судя по твоим воспоминаниям, вам пришлось лицезреть действие одной легендарной травки под названием «мариса». Дрянь редкостная, единственная естественная отрава для двуипостасных. В зависимости от метода воздействия может привести к различным последствиям. Может свести с ума или спровоцировать бесконтрольные обороты, как у Баабыра, может вызвать потерю памяти или двойственность воспоминаний. Вообще, много чего может. В наше время марису использовали для заказных политических убийств и официальных казней. История Мортены знает даже одну войну за обладание запасами этой травки. В результате вырезали целый род рысей. Теряюсь в догадках, откуда мариса всплыла в вашем времени, ибо даже в Мортене её оставалось всего несколько унций. Но факт остаётся фактом, там, где появляется эта дрянь, грядёт эпохальный передел власти.

Я внимательно слушала рассказ княжны. Из глубин тысячелетий вдруг «вовремя» появляется мариса, и в это же время обостряется конфликт вокруг обелиска оборотней. Первый вопрос, пришедший на ум, что же из двух фактов есть первопричина: конфликт, который пытаются решить волшебной травкой, или мариса, подтолкнувшая к разрыву взаимоотношений некогда союзных родов оборотней?

Имеющейся в распоряжении информации было критично мало. Я впервые задумалась над необходимостью честно поговорить с Хааннаахами. В их ситуации утаивание подобных фактов может привести к непоправимым последствиям.

— Жень, я правильно понимаю, у тебя совесть требует объясниться с барсами? — осторожно уточнила княжна.

— Правильно понимаешь. У Баабыра сестру украли, вдруг её тоже… марисой, — мне стало гадко от самой себя. — Здесь даже не вопрос политики, это уже про семью.

Рогнеда молчала какое-то время, словно раздумывая, раскрывать свои истинные мысли или нет.

— Жень, если начистоту, я боюсь. Боюсь, что Хааннаахи не захотят терять такой источник информации, как я. Ты не подумай, мне нравится наше соседство. Это значительно лучше камеры-одиночки внутри гарнитура. Но я всё-таки надеюсь воссоединиться с Беримиром.

С такого ракурса я ситуацию не рассматривала. А ведь княжна права. Она очень ценный источник информации, за обладание которым могут передраться не хуже, чем за марису. Рогнеда обладает информацией, давным-давно утерянной в веках.

— Попроси Баабыра поклясться кровью, что он отпустит нас по первому требованию, — едва слышно произнесла Рогнеда, — а потом уже раскрывай все карты.

Я согласно кивнула, а наш разговор прервал очередной удар по днищу вездехода, меня по инерции откинуло к перегородке. В голове засела одна мысль, которая требовала проверки. Если Баара ранили медведи, и сейчас в лесу беснуется тоже медведь, то не причастна ли и к этому случаю мариса?

Я осторожно подошла к полуоторванной двери вездехода, не выпуская револьвер из рук, и выглянула наружу.

Посреди метели едва заметными силуэтами проступали сидящие на попах ровно ирбисы, кружком обступившие бесноватого медведя. Тот не обращал на них ни малейшего внимания, пуская на щепки соседние деревья и почему-то косо поглядывая на покорёженный вездеход.

Видимость ночью под раскидистыми лапами елей, да ещё и в метель, была практически нулевая. Тем ярче выделялась зеленоватым потусторонним светом морда медведя.

«Да твою же мать!» — выругалась. — «И этот!»

Рука сама собой подняла револьвер на уровень глаз, обхватив второй ладонью рукоятку для точности прицеливания и уменьшения отдачи. Неудобно. Пришлось подтянуть парочку ящиков и взобраться на них, чтобы уверенно упереться