– Я же сказал, Уилламет. Этого достаточно. Сколько времени прошло – это не имеет значения.

Стовала удивило внезапное сопротивление Брудоса; то он выдавал жуткие детали, а то запирался на каких-то простейших вещах. Похоже, он верил, что в отсутствие трупа его не смогут обвинить в убийстве Джен Уитни. Он не понимал, что понятие «corpus delecti» означает не человеческое тело, а «состав преступления». Судя по всему, в законах он смыслил мало, хоть и считал себя умней полиции.

– Может, это было на Индепенденс?

– Не могу сказать.

Стовал упомянул другие мосты в окрестностях Салема, но заметно отреагировал Брудос только на Индепенденс. Трупа там не находили, и возможно, уже никогда не найдут – ведь с момента убийства прошло шесть месяцев.

– Машину Джен Уитни нашли не на шоссе. В другом месте.

– Я вернулся туда и переставил ее, после того как разобрался с мастерской. Привязал к своей тросом и отбуксировал на стоянку у Сантьяма. Хотел вообще сбросить в ущелье, но, пока ее тащил, увидел три полицейские машины – две ехали на юг, а одна на север. Они могли меня остановить и спросить насчет «Рамблера». Поэтому я отбуксировал его на стоянку Сантьям, запер и оставил там.

– А какой груз вы привязали к телу Джен Уитни? Судя по всему, он надежно утопил тело.

– Обычный железный лом. У меня в насосной его сколько угодно.

Джим Стовал перебрал у себя в голове информацию, которую на данный момент получил от Джерри Брудоса. У него было два признания – словесных – в убийствах, жертвы которых, возможно, никогда не будут найдены. Джерри Брудос определенно располагал сведениями, которых не могло быть ни у кого другого; он упомянул детали, которые не раскрывали прессе. Он знал даты, места и причину смерти. Или нет? Без тел никто не мог сказать, какова была эта причина. Одно было ясно: преступления, в которых он сознался, совершались с нарастающей жестокостью. Сначала он крал белье и туфли, потом начал душить женщин, потом насиловать, а потом убивать.

Убийство Линды Слоусон, по словам Брудоса, не сопровождалось изнасилованием – он только одевал и переодевал ее труп. Тело Джен Уитни он изнасиловал несколько раз после смерти. Казалось, будто навязчивая перверсия разрасталась у него внутри подобно раковой опухоли, требуя все новых ужасов для удовлетворения извращенной похоти.

При каждом громком убийстве появляется с десяток человек, которые признаются в нем. Они хотят внимания к себе, хотят почувствовать свою значимость, пусть даже на короткое мгновение – или получить эротическую стимуляцию от обсуждения деталей преступлений, которых не совершали.

На тот момент Стовалу приходилось относиться к двум признаниям, сделанным Брудосом, с некоторым подозрением. На девяносто процентов он был уверен, что поймал нужного человека, и совершенно точно знал, что Брудос угрожал Лиэн Брамли и пытался похитить ее. Однако рассказы про Уитни и Слоусон следовало воспринимать с осторожностью. Оставалась вероятность, что Брудос – психопат, увлекающийся газетными статьями о преступлениях на сексуальной почве и уверовавший в собственные фантазии.

Каждую деталь, сообщенную Брудосом в ходе допроса, тщательно проверяли. Всякий раз, выходя из кабинета, Стовал передавал свои записи Фрейзеру и другим членам команды для разбора.

Брудос сказал, что машина Джен Уитни сломалась на шоссе I‐5 вечером 26 ноября. Фрейзер позвонил в полицию Олбани и попросил проверить записи в журналах за конец ноября для проверки полученной информации.

– Да, – ответили ему. – Один из наших патрульных заметил красно-белый «Нэш Рамблер», припаркованный на обочине I‐5 в десять минут одиннадцатого 26 ноября – на отметке две мили к югу от Олбани. Ни водителя, ни пассажиров рядом не было. Он сделал запись, чтобы патрульный в следующую смену распорядился об эвакуации, если машину не заберут. Но в следующую смену ее там не было.

Эти данные полностью подтверждали слова Брудоса. От указанной отметки было десять миль до парковки в Сантьяме, где машину впоследствии нашли. Кто-то действительно переставил ее под покровом ночи…

Фрейзер сам проверил все записи о дорожных авариях, произошедших в Салеме на День благодарения 1968 года. И нашел отчет о машине, которая потеряла управление на Сентер-стрит и врезалась в гараж при доме по адресу 3123, Сентер. Ущерб небольшой. Хозяев дома нет.

Фрейзер разыскал следователя дорожной полиции, который оставил свою карточку в небольшом сером доме и впоследствии опрашивал Джерри Брудоса. Да, в стене гаража осталась дыра – было проломано несколько досок обшивки. Расследование он провел в штатном порядке, никаких подозрений не возникло. Он увидел обычный семейный дом с детскими игрушками, разбросанными на заднем крыльце. Ничто не наводило на мысль, что в гараже находится бойня или камера пыток. Брудос постарался побыстрее заделать дыру, чтобы дождь не заливал внутрь. Детектив заходил в гараж, чтобы оценить ущерб изнутри, и тот выглядел обыкновенно – как у всех. Никаких трупов. Вообще ничего странного.

Но, конечно, к тому времени Брудос, по его собственным словам, уже перепрятал тело Джен Уитни в насосную.

Факты совпадали с невероятными признаниями подозреваемого.

Было еще кое-что, чего Брудос никак не мог узнать из сторонних источников. Черная грация на трупе Карен Спринкер. Упоминание о ней стало его первой оговоркой – трещиной в стене, которую подозреваемый воздвиг вокруг себя.

Если Брудос убил Карен Спринкер, она была его третьей жертвой. Убийства становились все более и более тяжелыми. У Джен Уитни он ампутировал одну грудь – Стовал знал, что у трупа Карен Спринкер обе груди были отрезаны.

Детектив боялся следующих признаний, которые ему предстояло выслушать. Но диалог между ними завязался, и его необходимо было продолжить. Менять офицера, ведущего допрос, было поздно.

Глава 16

– Это было в марте, – начал Стовал. – Карен Спринкер пропала…

– Двадцать седьмого числа.

– Да. В рабочий день. Они все пропадали в рабочие дни.

– Выходные я провожу с семьей, – сказал Брудос.

– Вы встречали Карен Спринкер раньше?

– Нет. Это была не та девушка, что привлекла меня. Она просто подвернулась под руку.

– Где?

– В «Мейере и Франке», конечно. Это все знают – в газетах же писали. У меня дома вырезки есть.

– Совершенно верно. Вы работали в тот день?

– Отпросился по болезни. У меня с утра разыгралась мигрень, и на работу я не пошел.

– Но и дома не остались…

– Не остался. Поехал прокатиться. Проезжал мимо «Мейера и Франка» и увидел ее.

– Карен?

– Да нет же! – Брудос опять дерзил. Кажется, он гордился тем фактом, что совершил преступление в разгар дня, посреди толпы покупателей.

– Я просто