Шрифт:
Закладка:
– И как они выглядели?
Брудос пожал плечами.
– Ну, как они все выглядят – длинные волосы, джинсы, повязки на головах. Совсем молоденькие. Дети.
– Они были с ней или проезжали мимо?
– Я так понял, она их подвозила, а тут машина сломалась, и они не знали, как ее починить. Я предложил починить ее машину, но у меня не было с собой инструментов. Я их всех троих подбросил до Салема и высадил хиппи на разъезде, чтобы они двинулись дальше на север.
– Она была не против поехать с вами?
– Нет, конечно. Я сказал, что привезу ее обратно и отремонтирую «Рамблер». Я доехал до моего дома на Сентер-стрит и завернул в гараж. Сказал ей подождать в машине, а я предупрежу жену, что поеду ей помочь. Она и послушалась. Я сказал, у меня все инструменты в доме.
– Моей жены дома не было. Я вернулся и сказал девушке, что не смог попасть в дом, поэтому придется чуток подождать, пока вернется жена. Я придумал какое-то объяснение, почему ее нет.
– А вы правда ожидали возвращения жены?
Брудос покачал головой.
– Не-а. Она уехала к подруге.
– И что вы сделали дальше?
– Забрался в машину и сел рядом с девушкой. Сказал, что есть забавное развлечение – надо закрыть глаза и попытаться объяснить, как завязывать шнурки. Ну, знаете, не показывая руками.
Брудос пошевелил пальцами, и Стовал заметил, что ногти у него обкусаны до мяса, как бывает у детей. У взрослого человека такие ногти выглядели странно.
– И она включилась в игру?
– Сначала посмотрела на меня и стала показывать пальцами, но я ее поправил. Тогда она отвернулась и стала смотреть вперед и словами говорить, что надо делать. В общем, она поворачивается и говорит: «Берешь правый шнурок и продеваешь его под левым…», а я тем временем взял кожаный ремешок, который принес из дома, набросил петлю ей на голову и затянул на шее. Потом открыл дверцу багажника машины, продел ремешок через нее и захлопнул. Ее потянуло назад и в сторону.
– Она была мертва? – тихо спросил Стовал.
– Она не шевелилась. Не могла. Я пошел в дом проверить, что жена еще не вернулась. Она не вернулась. Я пошел назад к машине, и она – девушка – была мертвая. Я перевернул ее на живот прямо на сиденье и занялся сексом с ее телом. Сзади.
Джим Стовал был готов к тому, что убийца окажется сексуальным психопатом. Джерри Брудос был не первым психопатом, с которым встречался детектив, но самым чудовищным. Он был садистом и некрофилом и удовлетворял свои сексуальные потребности, совершая эротические акты с женщинами, которые были либо без сознания, либо мертвы.
Стовала затошнило; однако он не мог выдать свои истинные чувства или поддаться естественному желанию выскочить из комнаты и вдохнуть свежего воздуха. Процесс пошел – он слышал то, что стремился услышать с того самого момента, как вступил в диалог с преступником два дня назад. Казалось, прошло не два дня, а два месяца.
– Вы сразу избавились от тела Джен Уитни? Я хотел бы знать, каким образом.
– Не сразу. Я занес ее в мастерскую и попозже еще занимался с ней сексом. Одевал ее в разные вещи из моей коллекции и делал фотографии. У меня в мастерской есть крюк, и я подвесил ее на веревку.
– Но вечно держать ее там вы не могли.
– Нет. Я оставил ее еще на пару дней, и когда возвращался с работы, шел в мастерскую, одевал ее и занимался с ней сексом. Я и сам не знал, что с ней делать дальше. Мне хотелось что-нибудь от нее сохранить.
– У вас были фотографии.
– И кое-что еще. Я подумал, что мог бы сделать пресс-папье из ее грудей. Я отрезал ей правую грудь и собирался сделать пластиковую отливку, а потом по ней изготовить пресс-папье из свинца. Я снял с груди кожу и разложил ее на верстаке, а края прибил к доске. Использовал пластик, чтобы сделать отливку, но вышло плохо. Я добавил слишком много отвердителя и все испортил.
Джиму Стовалу вспомнились те немногие убийцы в истории криминалистики, фетиш которых распространялся на расчленение и сохранение фрагментов трупов. К счастью, такие встречались редко. До Брудоса наиболее известным считался Эд Гин из Висконсина и еще один отшельник, который настолько ненавидел свою мать, что убил ее и других женщин, а из их иссохшей плоти сделал одежду. Но Эд Гин был холостяком и полностью подчинялся матери, которую ненавидел. А у Джерри Брудоса была жена, дети, образование и хорошая работа. И вот он, сидя перед ним, ровным голосом рассказывал о том, как воплощал свои жуткие фантазии – словно речь шла о замене лампочки.
Голос Брудоса ворвался в размышления Стовала.
– Вы, ребята, почти поймали меня с Джен Уитни. Я до смерти перепугался.
– Что вы имеете в виду?
– Мы с женой поехали в Портленд на День благодарения, а девушку я оставил на крюке в мастерской. Какой-то парень врезался в мой гараж и оставил в стене дыру. Приехала полиция, они хотели зайти в гараж, но он был заперт. Я чуть не попался.
Когда я вернулся домой, то нашел их карточку, поэтому убрал девушку из подвала и перетащил в насосную на заднем дворе, а там накрыл полиэтиленом. Потом позвонил копам, и они приехали и проверили мою мастерскую. Они ничего не заподозрили, хотя дыра в стене была большая. Если бы они посветили туда фонариком, то увидели бы, как она висит на крюке…
Если бы. Если бы. Эти мысли посещают каждого детектива, расследующего убийства. Если бы жертва не пошла туда, куда пошла, если бы их пути с убийцей не пересеклись. Если бы это произошло, трагедии бы не случилось. Для тех, кто верит в судьбу, тут есть о чем задуматься. Если бы тело Джен Уитни нашли тогда, в ноябре 1968-го, Брудоса остановили бы. А Карен Спринкер и Линда Сейли остались бы в живых.
Стовал продолжал поддерживать диалог с убийцей, увлекшимся повествованием о том волнующем приключении.
– Так вы избавились от тела?
– Бросил его в реку. Привязал груз и скинул с моста. Вода как раз была высокая.
– В какую реку?
– Уилламет.
– Где это было? На каком именно мосту?
– Да без разницы.
– Это было в Портленде?
– Нет.
– А может,
