договором 1921 г., но аннулированную в 1939 г., и вступили на территорию, лежавшую между границами СССР 1921 и 1939 гг. Эти земли польское правительство в изгнании считало своими: оно называло ее «землями Второй Речи Посполитой» – польского государства, образованного в 1918 г. Отметим также, что граница СССР 1939 г. в целом соответствовала начертанию «линии Керзона» – демаркационной линией между Польшей и РСФСР, предложенной министром иностранных дел Великобритании лордом Керзоном в 1919 г.[571], но существенно отодвинутой на восток по итогам Советско-польской войны в 1921 г. По мере приближения войск Красной армии к «старой» (1921), а затем «новой» (1939) западным границам СССР вопрос о польских воинских формированиях приобретал все более отчетливое политическое звучание. Польше на заключительном этапе войны предстояло стать основным театром военных действий.

В январе 1944 г. стоявшие на левой платформе политические силы Польши провозгласили формирование органа власти – Крайовой рады народовой – КРН (председатель – Б. Берут) и ее вооруженных сил – Армии людовой, действовавшей нелегально на оккупированной территории страны. КРН была признана советским правительством как представительный орган польского народа. Постепенно в среде польской левой политической элиты развеивался прочно сидевший в сознании «комплекс 17-й республики» – боязнь повторить предвоенную судьбу Балтийских стран. Все четче обрисовывались контуры суверенного польского государства – в новых границах и зависимого от Москвы. И все больше была потребность в формировании за счет восточного союзника мощных вооруженных сил.

С возрождением польской государственности, острой политической борьбой между поддерживаемыми Москвой левыми силами (и внутри самого левого лагеря) и международно признанным польским правительством в эмиграции связан новый этап в строительстве польских вооруженных сил. Уже с начала 1944 г. польские политические и военные деятели говорили о польских формированиях как о ядре «системы вооруженных сил будущего Польского государства»[572]. Весной и летом 1944 г. польское командование буквально «бомбардировало» советское политическое и военное руководство проектами расширения польских формирований. З. Берлинг понимал их именно как ядро армии послевоенной Польши, о чем прямо заявлял И.В. Сталину, ходатайствуя о «подготовке к мероприятию по развертыванию армии Польского государства при вступлении на территорию Польши»[573].

В конце декабря 1943 г. в СССР приступили к формированию 3-й польской пехотной дивизии. 13 марта 1944 г. на основе 1-го армейского корпуса стала формироваться 1-я польская армия (командующий – З. Берлинг, с 16 марта – уже в звании генерал-лейтенанта), в состав которой, помимо прежних соединений и частей, вошла 4-я польская пехотная дивизия, две артиллерийских, кавалерийская, саперная бригады, два авиационных полка[574], а также части и подразделения боевого обеспечения и обслуживания (батальоны связи, автотранспортные, дорожно-строительные и дорожно-эксплуатационные батальоны, кабельно-шестовые роты, разного рода мастерские, склады, ремонтные базы, хлебопекарни, банные отряды, госпитали и многое другое), число которых насчитывало 72 единицы[575]. Замысел развертывания корпуса в армию принадлежал Берлингу и разрабатывался им совместно с Генеральным штабом Красной армии.

Уже 4 апреля 1944 г. З. Берлинг вновь обратился к И.В. Сталину с предложением дальнейшего расширения формирования польских войск, как «важнейшей военно-политической задачи»[576]. 17 и 21 апреля эта программа была доложена И.В. Сталину в двух докладных записках комиссара госбезопасности 3-го ранга Г.С. Жукова, а 25 апреля З. Берлинг был принят лично Сталиным[577] и имел возможность обсудить вопросы «о подготовке к мероприятиям по развертыванию армии Польского государства при вступлении на территорию Польши»[578]. По итогам встречи «товарищ Сталин по личному ходатайству генерал-лейтенанта Берлин-га» разрешил формирование 5-й и 6-й польских пехотных дивизий, танкового корпуса, авиационной и зенитно-артиллерийской дивизий, тяжелой гаубичной и истребительно-противотанковой бригад и еще целого ряда отдельных частей и подразделений разных родов войск. Для организации мобилизационной работы и строительства воинских формирований предусматривалось создание вертикали органов центрального и местного военного управления.

По свидетельству очевидцев, эти судьбоносные для польской армии дни совпали с «отличным настроением» И.В. Сталина, вызванным большими победами 1, 2 и 3-го Украинских фронтов на южном крыле советско-германского фронта и выходом советских войск на предвоенную государственную границу. По словам С.М. Штеменко, занимавшего должность начальника Оперативного управления Генерального штаба, в эти дни, «когда на фронтах дела шли благополучно», Сталин «быстро решал все вопросы»[579]. Берлинг же, ходатайствуя о новых формированиях, не забывал демонстрировать Сталину боевой настрой польских солдат, лишний раз уверяя его в правильности выбранного курса в отношении польских войск. Например, 21 апреля 1944 г. через Г.С. Жукова он проинформировал И.В. Сталина о том, что находящиеся много месяцев в тылу польские солдаты уже ропщут, заявляя: «Мы так же стали похожи на армию Андерса, сидим и не воюем, так же как он сидит в Палестине»[580].

Между тем формирование польских войск только набирало темп. Потребовалось создание специального органа, ответственного за их формирование и комплектование. 21 мая 1944 г. распоряжением заместителя начальника Генерального штаба генерала армии А.И. Антонова был создан Главный штаб формирования польских войск, подчиненный командованию 1-й польской армии. Штаб комплектовался «в первую очередь поляками», но, за нехваткой таковых, в значительной мере – советскими офицерами. В состав штаба вошли ранее созданное Управление формирования и комплектования польских войск[581], а также вновь формируемое Управление по материально-техническому обеспечению польской армии в СССР[582].

20 июня 1944 г., когда предыдущий комплект формирований, утвержденный в конце апреля 1944 г., только начал реализовываться, Военный совет 1-й польской армии (З. Берлинг, Б. Кеневич, А. Завадский) выступил с очередной инициативой, предложив советскому Верховному главнокомандованию развернуть вторую польскую армию по типу первой и сформировать управление группы армий, соответствующей структуре штаба фронта Красной армии (но без второго эшелона и тылов)[583].

Предложения польской стороны были рассмотрены в Генеральном штабе Красной армии. В целом идея формирования еще одной польской армии была одобрена, но уже было очевидно, что дальнейшие расширение войск сдерживалось возможностями укомплектования польских войск как рядовым, так и командным составом.

27 июня 1944 г. «в соответствии с указаниями» И.В. Сталина директивой Генерального штаба № Орг/2/310101 было разрешено к 1 сентября 1944 г. сформировать два управления армейских корпусов и одного танкового корпуса, две новые пехотные дивизии (5-ю и 6-ю), и доукомплектовать 4-ю пехотную дивизию (все дивизии – численностью по 11 320 человек), а также сформировать танковый полк на ИС-2 и полк самоходных орудий на СУ-85, заградительную бригаду и другие части боевого обеспечения. Также формировались органы управления при Главном штабе формирований польской армии – политпросветуправление и Управление командующего ВВС, существенно расширялась и совершенствовалась сеть училищ для подготовки среднего офицерского состава различных специальностей.

К моменту окончания формирования и передачи 1-й польской армии в оперативное подчинение 1-му Белорусскому фронту, в ее составе числились около 52 тыс. человек. К 1 июня 1944 г. численность польской