– Здорово. Рада за тебя очень, Ляль. Кофе будешь?

– Да, можно было бы.

Подруга нехотя поднимается из-за стола и шлёпает босыми ногами к кофе-машине.

– Вазы у меня нет, – бросает мне Тая, заметив, что я не знаю, куда пристроить букет. – Там, в шкафчике в ванной, есть ведёрко маленькое, возьми его.

– Хорошо.

Когда ведро найдено, цветы успешно подрезаны и поставлены в воду, а мой кофе готов, мы с Таей усаживаемся за кухонный стол напротив друг друга.

– А что там тот первый твой красавчик, Даниил? Не появлялся больше? – небрежно интересуется подруга.

– Нет, – вздыхаю я. – Да я и не жду.

– Ну и ладно. Стас тоже очень даже хорош, – ободряюще улыбается она.

– Да.

Некоторое время мы молчим. Я пью свой вкусный кофе, а Тая задумчиво смотрит на меня, машинально помешивая ложечкой свой. Потом оставляет ложку в покое и вдруг изрекает:

– Но тебе больше нравится Даниил.

– Да, – признаюсь я, понурив голову. Не вижу смысла скрывать.

– Я хотела попробовать узнать, кто он такой, но не получилось. Когда ты вчера уехала, твой Даниил тоже куда-то исчез.

– Я знаю, – снова вздыхаю я, – он вслед за мной и Стасом на улицу вышел. И даже видел, как мы вместе в машину садились.

– Ух ты. И как отреагировал? Приревновал, надеюсь?

Я пожимаю плечами.

– Не знаю. Хотелось бы думать, что он там потом все локти себе искусал, – морщу я нос и смешливо улыбаюсь, глядя на подругу. – Но это вряд ли, конечно…

– Ну почему же вряд ли? Может, как раз именно так всё и было, – улыбается в ответ она.

– Ой, да какая теперь уже разница, – в очередной раз тяжко вздыхаю я, опуская взгляд в свою чашку.

– Эх, любовь-любовь, – смеётся надо мной подруга, а я возмущённо закатываю глаза.

– Я тебя умоляю, какая любовь, – бурчу я, – расскажи лучше, как у тебя остаток вечера прошёл? Что интересного было?

Тая сразу вся как-то меркнет, тускнеет, несмотря на то, что пытается сохранить на лице улыбку.

– Да ничего особенного. Побродила там ещё немного, пообщалась кое с кем. Потом мы с Игорем уехали к его друзьям и до утра были у них.

Меня снова охватывает сильное чувство беспокойства за подругу. Ощущение такое, будто этой ночью случилось что-то действительно плохое, а она скрывает это от меня.

– Вы сильно поссорились? – осторожно спрашиваю я, пытаясь вытянуть ее на разговор.

– Не-е-т, – с неестественной улыбкой тянет она, – ерунда, говорю же. Не парься. Расскажи лучше, как со Стасом свидание прошло? Где вы были?

– Да в ресторане каком-то.

– О чём общались? Чем он занимается, не рассказал?

– Работает на отца Даниила.

Тая открывает рот и широко распахивает глаза.

– Рили?

– Ага, – усмехаюсь я.

– И кто у нас папа?

– Некто Сергей Ольшевский. Известный бизнесмен и олигарх.

– Ничего себе!

– Да.

– Обалдеть… Вот тебе и Даня.

– Он и сам очень умный мальчик, отличник, между прочим, – зачем-то уточняю я.

– Я бы на твоём месте не спешила со Стасом сильно сближаться, – вдруг выдаёт подруга. – Может, всё-таки ещё получится что-нибудь у вас с Даниилом. Будет обидно, если Стас всё испортит.

– Знаешь, мне кажется, Стас ко мне намного серьёзнее относится, чем Даниил. Да и он тоже ведь классный.

– Классный, не спорю. Но ты же сама сказала, что Даня тебе больше нравится.

– Нравится, – тяжело вздыхаю я. – Только в отличие от Стаса, он не звонит.

И в этот самый момент, как по заказу, начинает пиликать мой телефон. В груди радостно ёкает, а Тая вскидывает брови и указывает взглядом на подпрыгивающий на столе от вибрации гаджет.

– Что, не он? – нетерпеливо спрашивает она, когда я беру сотовый в руки и, скривив губы от разочарования, смотрю на экран.

– Отчим.

– Оба-на. И что вдруг ему от тебя понадобилось?

– Понятия не имею, – пожимаю я плечами, принимая звонок.

– Лялька, привет, – раздаётся из динамика невесёлый голос Петра.

– Привет, – сухо отзываюсь я.

– Ты где есть вообще? Домой не собираешься возвращаться? – с упрёком интересуется он, отчего меня захлёстывает удушливой волной возмущения.

– А разве меня там кто-то ждёт?

– Мама волнуется, переживает за тебя.

Я округляю глаза и на мгновение даже теряюсь, не зная, что и сказать. А потом начинаю громко смеяться в трубку.

– Петь, ты серьёзно сейчас?! Мама за меня волнуется?!

– Конечно, серьёзно, – невозмутимо отзывается он.

– За две недели она ни разу не позвонила, не поинтересовалась, где я, не сдохла ли случайно под забором от голода и холода! А теперь ты мне говоришь, она волнуется?!

– Прекрати, Ляль. С чего тебе подыхать под забором? Ты уже не маленький ребёнок и вполне можешь о себе позаботиться. Она тебя проучить хотела, думала, ты как обычно на пару дней уйдешь и вернёшься. А ты не возвращаешься и не возвращаешься. Она правда очень переживает. Я же вижу по ней.

– Так переживает, что даже не напишет и не позвонит.

– Ты ведь знаешь, какая она гордая. Никогда не признает, что была неправа. Но она все эти дни, как ты ушла, сама не своя ходит. Возвращайся давай, Ляль. Пока я здесь, хоть помирю вас. Я в среду уезжаю на вахту, потом вы вообще не помиритесь. Маришка тоже скучает, каждый день про тебя спрашивает.

– Ах вот в чем дело, – горько усмехаюсь я. – Ты за Маришку переживаешь.

– Не только. За тебя тоже переживаю.

– Петь, я не вернусь домой. За дочь свою ты зря волнуешься. Мама её вряд ли когда-нибудь обидит. Сам же знаешь, она наоборот за неё глотку кому угодно перегрызёт.

Из трубки слышится недовольный вздох.

– Скажи хотя бы, где ты?

– У подруги.

– И как долго ты собираешься у подруги жить?

– Какая тебе разница?

– Ты же не чужая мне, Ляль.

– Ошибаешься. Я тебе чужая. Не стоит строить сейчас из себя заботливого отчима, Петя. Мы оба знаем, если бы тебе было до меня дело, ты бы намного раньше позвонил.

– Да что толку тебе звонить? – выходит из себя он. – Ты ж такой же упёртый баран, как и твоя мать! Позвонил бы раньше, ты бы меня раньше послала куда подальше! Значит так, уговаривать я тебя не собираюсь, но ты подумай хорошенько своим котелком. Последний раз предлагаю – гонор свой куда подальше засунь и возвращайся домой, пока я здесь ещё и могу помирить вас. Потом полгода будешь слоняться по подружкам.