с помощью своих смертоносных когтей. Однако Аджиту, каким-то непостижимым образом, удалось сохранить равновесие. Когда жизнь человека висит на волоске, ради ее спасения он способен на такие действия, которые ни за что не смог бы повторить в спокойной обстановке. Упав на спину существа и вцепившись ногтями ему в чешую, Аджит дождался момента, когда тварь на мгновение успокоится, отвлекаясь на убийство очередного его подопечного (бедолагу разорвало рогом напополам), и встал. Сделав пару быстрых шагов, дорожа каждым мгновением, он добрался до основания шеи существа и занес копье, готовый опустить его вниз со всей силой, на которую только был способен. В тот момент весь окружающий мир перестал для него существовать. Даже время, казалось, полностью прекратило свой ход. Существовал лишь он, копье и тварь, рвавшая на куски его людей.

«Клянусь Богиней-матерью, ты заплатишь за смерть каждого из них!».

Со скоростью молнии промелькнула эта мысль в голове Аджита, а затем грянул гром. Руки с копьем опустились. Но не для того, чтобы попытаться пронзить кожу чудовища, прикрытую прочной чешуей. Ладони командира стражников внезапно обмякли, выпуская из разжатых пальцев копье, которое, с тихим стуком ударившись о чешую чудовища, полетело вниз. Удивленный Аджит, не понимающий, от чего вдруг руки внезапно отказались ему служить, опустил взгляд. Из его груди, пронзенной насквозь, торчал зелено-янтарный наконечник хвоста.

«Ах ты ж змей проклятый…».

Его мысль, как и сознание, быстро оборвалась, когда существо резким движением выдернуло хвост из тела командира стражников, прихватывая за собой позвоночник. Бесформенная масса человеческих останков разлилась по спине твари.

Все было кончено.

***

Вишал лежал на земле, устремив взгляд сощуренных глаз в чистое синее небо, раскинувшееся над его головой подобно огромному куполу. Тело сотрясали судороги, а низ живота, куда угодил удар хвоста неизвестного существа, горел так, словно его подожгли заживо. Отец однажды рассказывал ему, что если не высосать яд кобры, то человек умрет в жутких судорогах. Подсознательно Вишал понимал — нечто подобное сейчас происходит и с ним. Только кобра оказалась намного крупнее обычной, да и яд высосать, судя по всему, уже некому. Какое-то время до него доносились отчаянные крики и жуткие стоны, но потом все стихло.

Лагерь лесорубов погрузился в полное безмолвие.

Вишал различал лишь собственное тяжелое дыхание, с каждой минутой становившееся все прерывистее. Боль медленно, но неумолимо приближалась к сердцу, поднимаясь от низа живота. Судороги все сильнее скручивали мышцы. Вишалу приходилось крепко стискивать зубы, дабы не закричать. Зажмурившись на мгновение, во время особо тяжелого приступа, он снова открыл глаза. Однако вместо привычной картины синего неба, он увидел его.

Коричневатая морда зверя, покрытая кровью и кусочками человеческой кожи. Красные глаза, полные холодной ярости, без малейшего сострадания наблюдали за тем, как жизненные силы покидают раненого стражника. Даже когда Вишал утратил способность четко видеть, красные глаза чудовища, подобно двум пылающим факелам, продолжали смотреть на него сквозь белую завесу до тех пор, пока тот не отправился на встречу с богами…

…Мощные лапы с острыми когтями пересекли лагерь лесорубов. Хвост с зелено-янтарным наконечником перестал рассекать воздух, словно плеть…

Поляна опустела, а джунгли вновь приняли в свой дом страшного обитателя, который оставил позади себя груду растерзанных тел.

Солнце пересекло зенит, когда в лагере лесорубов снова послышалось пение птиц.

[1] Земляной лев — древнегреческое название хамелеона. Существует предположение, что оно было калькировано с аккадского.

Часть II. Мрак и тьма лишают знаний и ума Глава 1

Отчаяние — это страх без надежды.

Рене Декарт

Шанкар вернулся в Мохенджо-Даро к исходу четвертого дня с тех пор, как он покинул деревню в долине Сарасвати. Участок дороги, что проходил через джунгли, охотник инстинктивно постарался проскочить, как можно быстрее. И хотя он пытался внушить себе, что загонял лошадь исключительно ради того, чтобы преодолеть расстояние в кратчайшие сроки, обмануть собственный разум ему не удалось. В глубине души Шанкар прекрасно осознавал, по какой действительно причине он галопом несся по грунтовой дороге, окаймленной с обеих сторон густыми зелеными лесами. Из памяти никак не стирались жуткие находки, попавшиеся охотнику на глаза. Изувеченный труп зебу. Останки гонцов Нараяна. Все эти картины хорошенько впечатались в память, и Шанкар не был уверен, что сможет забыть их в ближайшее время. Тем не менее, первоочередной задачей был доклад о результате разведки в долине Сарасвати Верховному жрецу. Бешеный носорог, или кто он там на самом деле, может подождать.

Солнце клонилось к горизонту и заливало город оранжевым светом, когда он проскакал через северные ворота. Шанкар хотел, было, продолжить путь до Цитадели верхом, однако хозяин конюшен настойчиво потребовал вернуть лошадь. Хоть кобыла и числилась за охотником, принадлежала она государству. На ярые увещевания Шанкара о том, что ему нужно успеть сегодня повидаться со жрецом, хозяин конюшен лишь хладнокровно покачал головой. Убедившись, что спор ни к чему не приведет, и он только зря потеряет время, охотник плюнул на мостовую, открепил от седла копье, поправил колчан со стрелами, а также флягу с остатками воды. Забрав пожитки и, держа оружие в правой руке, Шанкар зашагал по главной улице на юг в сторону возвышавшейся Цитадели. Вид у него был крайне мрачный и угрюмый. К тому же, он очень устал с дороги, а путь до противоположной части города был не таким уж и близким. И теперь, благодаря неслыханной щедрости хозяина конюшен, ему придется преодолеть его на своих двоих.

Он как раз проходил мимо своего дома, когда услышал, что его окликнул знакомый голос:

— О, ты вернулся!

Шанкар повернул голову и вяло улыбнулся:

— Доброго вечера, Каран. Извини, спешу, не могу сейчас говорить.

Мальчуган сидел на маленькой изгороди и болтал ногами, выбивая босыми пятками дробь по деревянной поверхности. Позади него виднелся палисадник с золотистыми бархатцами.

— Да? Жаль. Думал, ты расскажешь о своих приключениях.

Охотник невольно скорчил кислую гримасу.

«Поверь, дружок, тебе точно не захочется узнать подробности моего путешествия».

Однако вслух сказал:

— Быть может, завтра?

Глаза мальчугана заблестели:

— Договорились! С утра?

— Шер с тобой, — вздохнул охотник, — с утра, так с утра.

— Шер? — непонимающе взглянул на него Каран. — Что такое этот шер?

— Синха, на языке людей с запада, — Шанкар был доволен, ведь ему удалось ввернуть в разговор новое словечко.

— Я запомню, — с умным видом кивнул Каран.

— Познавай мир, — бросил ему охотник и, уже хотел было продолжить путь, как мальчуган его снова окликнул.

— Кстати, пока тебя не было, сюда приходили.

— Кто?

Каран подмигнул:

— А