Даже днём тут было сумрачно, отовсюду тянуло холодом и сыростью, и чем дальше сарматы шли, тем больше на стволах и ветвях становилось свисающего мха.

— Здесь, — сказал Ренгер, остановившись. В двух шагах от сарматов дорога упиралась в небольшой мост — два средней толщины бревна с приколоченными к ним односторонними перилами. Гедимин на секунду задержал на примитивной конструкции луч сканера и еле слышно хмыкнул: «Синтетика. Так я и думал.»

Мост был перекинут над глубокой расселиной — здесь гранитный монолит дал трещину, и вода постепенно её расширила. Внизу бурлил быстрый ручей, совершенно прозрачный; со скал над ним местами свисал мох и корни растений, но рядом с водой не росло ничего. Гранит продолжал крошиться — в отвесных склонах Гедимин разглядел много трещин, расходящихся в стороны от ручья, а на дне расселины — немало свежих обломков.

Ренгер сжал его руку и показал под мост. «Здесь,» — жестом сказал он. «Первых нашли здесь. Второго — вон там.»

Гедимин проследил за его рукой. То, что осталось от патрульного, было найдено в широкой части расселины, на свежей осыпи на изгибе оврага. Ручей спрямил себе русло, сдвинувшись вправо, а левее осталась небольшая площадка. Невысокая скала, нависшая над ней, была разрезана надвое глубокой вертикальной трещиной, за которой угадывалась сеть таких же, более узких.

«Проверь,» — Ренгер растопыренными пальцами указал на потрескавшийся склон. Здесь было тихо — только бурлила на порогах вода. Животное, закатанное в защитное поле, перестало и рычать, и скулить, и теперь молча копало передними лапами одну из стенок шара — именно ту, в которой Ренгер оставил отверстия для дыхания.

Гедимин провёл сканером вдоль обрыва. Луч упёрся в склон над площадкой, где нашли патрульного, ненадолго задержался и скользнул левее, остановившись у моста.

«Нашёл?» — Ренгер нетерпеливо сжал его запястье. Гедимин кивнул. «В щелях однородная органика. Плотная забутовка на метры вглубь. Наружу не торчит.»

Он на мгновение поднёс руку к респиратору, как будто все пластины и так не были опущены, а отверстия — перекрыты. Ему было не по себе. Он долго смотрел на экран сканера, потом — на склон, изрезанный узкими трещинами, ожидая, что спрятавшаяся эа-форма как-то себя проявит. Мутант не шевелился.

Ренгер подошёл к обрыву вплотную и несколько секунд разглядывал русло ручья. Потом поднял руку и выставил два крайних пальца треугольником, «отрезав» часть потока и скалы вдоль него. «Ты здесь. Следи.»

Он выпустил из рук шевелящийся шар, и собака, выпавшая из защитного поля, свалилась на дно оврага. Она тут же выскочила из воды, встряхнулась и кинулась вдоль скалы к изгибу ручья. Там что-то её остановило — она шарахнулась от камня и с жалобным воем прыгнула на склон. Зацепиться за камень ей не удалось, и она съехала обратно к ручью, чтобы, встряхнувшись, кинуться в другую сторону. Что-то невидимое ударило её в бок, и животное, упав прямо в воду, завизжало, выгибаясь и взбивая лапами пену. Его тело дёрнулось и обмякло, голова ткнулась в дно ручья; вода над пастью помутнела.

Из-под обрыва выползала белесая масса. Гедимин видел, как она вытаскивает из расщелин «хвосты», и как они стекаются к ней, постепенно втягиваясь в плотный ком. Она двигалась очень быстро, непредсказуемо выпуская и втягивая отростки; её «хвост» ещё спускался по скале, а передняя часть уже накрыла собаку. Ручей, текущий поверх сгустка, не размывал его и даже не мешал — слизь наматывалась на мёртвое животное со всех сторон, и вскоре его очертания уже было не разглядеть.

Ренгер вскинул руку, и защитное поле встало стеной вдоль берега, отсекая эа-форму от трещин-укрытий. Вода, уперевшись в преграду, вскипела, дно перекрытого на время ручья обнажилось, но Гедимин выставил второй барьер, и мутант вместе с водой и каменным крошевом был выкинут на сушу. Он заколыхался, стремительно выпуская отростки и вытягиваясь вверх, заполняя всю свою «клетку», — но в ней отверстий для воздуха не было.

Эа-форма ещё долго пыталась выбраться — и когда плазма резала её на части, и когда шевелящуюся массу медленно выжигали пучком нейтронов… Через час от мутанта осталась запёкшаяся корка и немного жидкости, но в ней ещё что-то копошилось. Ренгер уплотнил защитное поле и ждал, удерживая его, пока Гедимин настроит распыление плазмы. После взрыва копоть оседала долго, и ещё дольше сарматы следили за уже неподвижным осадком. Там уже ничего не шевелилось, но Гедимин всё равно потратил ещё четверть часа, проверяя остатки сканером. Живых клеток не было.

— Фонить будет долго, — сказал Ренгер, поднявшись к нему из расселины. Пока Гедимин сканировал сажу, ликвидатор тщательно «прожаривал» нейтронным лучом дно ручья, обрыв и трещины в граните — все участки, которых эа-форма коснулась хотя бы одним отростком.

— Залить меей? — спросил Гедимин, высыпав остатки мутанта в контейнер из свинцового рилкара. «На базе ещё раз прожарим. Тут лучше не рисковать.»

— После, — качнул головой Ренгер; взгляд у него был усталый и недобрый. — Поставь знаки, и пойдём к машине. Больше тут ничего нет?

Гедимин схватился за сканер — от предположения, что эа-форма была не одна, ему сразу стало нехорошо.

— Прибор не видит, — сказал он через несколько минут проверки. — В этом овраге чисто.

Ренгер, кивнув, одобрительно сжал его локоть и двинулся обратно сквозь ельник. Гедимин пошёл за ним, стараясь ни к чему не прикасаться. «На базе надо будет прожарить всю броню. Градусов до пятисот, не меньше… нет, лучше одолжить у Ренгера нейтронник. Я эту дрянь не трогал, но мало ли…»

— Правила помнишь? — негромко спросил Ренгер, когда они выбрались из ельника на освещённую тропу. — Три дня в строгом карантине, две недели под наблюдением.

Гедимин поморщился.

— И пробы мышечной ткани?

— Месяца два на каждой проверке, — Ренгер угрюмо сощурился. — Пока медики не успокоятся. Их можно понять. Самому не по себе. Никого бы туда не тащил, но одному не справиться.

Гедимин попытался улыбнуться, но получилась кривая ухмылка.

— Мы не трогали эту тварь. Никто не заразится.

04 мая 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити