В другом эпизоде Антиной, один из самых выдающихся женихов, описывает, что его привлекает в Пенелопе:

Разумом щедро ее одарила Афина; не только

В разных она рукодельях искусна, но также и много

Хитростей знает, неслыханных в древние дни и ахейским

Женам прекраснокудрявым неведомых; что ни Алкмене

Древней, ни Тиро, ни пышно-венчанной царевне Микене

В ум не входило, то ныне увертливый ум Пенелопы

Нам ко вреду изобрел… [269]

Молодого человека привлекают странные черты. Дары Афродиты должны были бы волновать его больше даров Афины. В описании Антиноя Пенелопа напоминает Одиссея. Она так же хороша в женских делах, как он в мужских, – вот единственная разница. Что Антиноя (как и другие женихи) восхищает в Пенелопе, что влечет его, так это ее сходство с мужем. Одиссей – реальный (хоть и бессознательный) объект его эроса; Пенелопа же (наряду с прочими вещами, без сомнения) – замещающий объект.

Женщины, с которыми Антиной сравнивает Пенелопу, кажутся выбранными только ради того, чтобы польстить ей. Но дело не только в этом. Все они родили знаменитых сыновей: Тиро была матерью Пелея (отца Ахиллеса) [270], Алкмена – Геракла, Микена – Аргуса [271]. Поэтому, описывая Пенелопу, годящуюся ему в матери, Антиной воображает себя не только Одиссеем, но также – в эдиповом духе – знаменитым сыном. Или яблоня, как он говорит, или хотя бы яблоко.

Женихи разыгрывают из себя Одиссея. Но делают они это в мире, где Одиссей действительно существует. Этим и опасны их мечты. Когда Одиссей возвращается домой и полностью принимает свою идентичность, их фантазиям приходит конец, и ужасная реальность – его ужасная реальность – уничтожает женихов. Она показывает их такими, каковы они на самом деле: лишь тени людей, а не люди. Их наказание выглядит чрезмерным, но так реальность наказывает фантазеров. Оно не является справедливым или несправедливым – это просто неизбежный ход вещей.

Идентичность Одиссея – центральная тема поэмы. Это солнце, вокруг которого вращается все остальное произведение. Но его идентичность, как показывает Гомеру, находится в противоречиях с собой. Одиссей отправляется в Трою, чтобы отомстить Парису за похищение Елены, защитить дом и семью. Но для этого он должен оставить дом и семью без защиты. В этом кроется глубокая гомеровская мысль, сколь неуместен герой в собственном доме – и сколь плохо подходит дом героя для исполнения его жизненных целей. Возвращение Одиссея свидетельствуют об этом. Он возвращается домой не для того, чтобы быть мирным главой семьи, а чтобы вновь стать воином и защищать свой дом по тем же причинам, по которым разрушил Приамов. После этого ему придется опять отправиться в путь – на этот раз так далеко вглубь материка, что местные жители примут весло в его руках за веялку; так далеко, что никто там не слышал ни о греческом флоте, уплывшем к Трое, ни даже о море, на которое были спущены корабли; так далеко, что Одиссей снова станет Никем. Тогда он сможет вернуться домой – чтобы умереть.

Парадокс желания, с которым «Одиссея» оставляет нас, составляет часть ее необъятного наследия любви. Любовь создает пространство – дом Одиссея на Итаке – для интимной близости. Она размещает в нем объекты желания: Пенелопу, прекрасную кровать из пня оливы, на которой они спят с Одиссеем. Чтобы защитить это пространство от других желающих, любовь должна развить способности к насилию, тем самым сделав их обладателя неспособным к жизни в этом пространстве. Одиссей может любить Пенелопу только как человека, к которому он ненадолго возвращается. Он не может жить с ней постоянно. Ему быстро наскучило бы это и захотелось как-то доказать себе, что он есть тот, кто он есть. Муж, строящий уютный дом для своей семьи, а затем вынужденный покинуть его ради сурового, конкурентного мира работы, наследует многие из проблем Одиссея.

* * *

Один из таких наследников – главный герой фильма Лорана Канте «Тайм-аут» Винсент (в исполнении Орельена Рекуана). Его работа в качестве «консультанта» кажется ему настолько бессмысленной и депрессивной, что он не выдерживает. Вместо рабочих встреч он катается в комфортабельной машине, курит, слушает музыку и ни о чем не думает. В итоге его увольняют. На первый взгляд, фильм рассказывает о разрушительных для человеческой личности последствиях безработицы. В какой-то степени так оно и есть. Но, помимо этого, он посвящен представлениям Винсента о мужском достоинстве и любви и их влиянию на него.

Как и его отец, Винсент уверен, что хороший отец и муж – это прежде всего кормилец, добросовестно обеспечивающий материальное благополучие и комфорт. Но если его отец мог гарантированно обеспечить это в своем более предсказуемом и традиционном мире, Винсент на это не способен: у отца солидный дом, построенный на века; у него самого – просвечивающий насквозь, нематериальный, сделанный на скорую руку. Когда потеря работы ставит под угрозу его роль кормильца, Винсент старается гарантировать, что, по крайней мере, для его семьи ничего не изменится. Он врет, что уволился ради лучшей работы в ООН, офис которой находится через границу в Женеве.

Сначала он получает деньги, занимая у отца, затем втягивая друзей в финансовую пирамиду и, наконец, занявшись контрабандой контрафактных товаров из Восточной Европы. Призрачный характер большинства современных работ (все менее ясно, над чем на самом деле работают работники), все более условная грань между законным и черным рынками, настоящими товарами и подделками – одна из главных тем фильма.

Когда семья Винсента прознает об обмане, старший сын выходит из себя: «Ты обманул нас». Поддельные Reebok ничем не хуже настоящих – если цена подходящая. Но когда речь идет о любви, одной видимости недостаточно. Сын чувствует разницу. Его младший брат с говорящим именем Феликс служит еще более ярким примером. Еще не до конца социализированный, он рассматривает цену как функцию ценности, а не рыночных сил. Продавая свои игрушки на школьной ярмарке, он просит за одну меньшую сумму, чем за похожую, но не потому, что она более дешевая, а так как она ему меньше нравится. Поэтому, когда правда раскрывается, только Феликс продолжает относиться к Винсенту так же, как прежде. Папа для него по-прежнему тот, к кому ты испытываешь определенные чувства, а не тот, кто делает то, что отцы должны делать с социальной точки зрения. Сам Сам Винсент