Винсент завидует семье этого друга – хиппи и домашнего папы, который сидит в скромной квартирке, занимается музыкой и играет с дочкой, пока жена содержит их всех. Судя по всему, предполагается, что нетрадиционные, «феминизированные» мужчины избегнут участи Винсента. Однако акцента на этом не делается. Эта нетрадиционная семья – такая же часть мира главного героя. Ищущие (как и все остальные, кроме еще не социализированного мальчика) легкой наживы, они отдают свои скромные сбережения Винсенту в надежде разбогатеть: «Мы хранили их для тяжелых времен, но тяжелые времена, кажется, так никогда и не наступят». Винсент, для которого тяжелые времена уже наступили, знает как никто другой, в насколько уязвимом положении они находятся на самом деле.

В предпоследней сцене Винсент сбегает из своей жизни, уезжая в ночь на служащем для него убежищем автомобиле. Он останавливается на обочине, выходит из машины и, как кажется, идет навстречу смерти по шоссе с мелькающими автомобильными огнями. В заключительной сцене, после резкой склейки, Винсент проходит собеседование, организованное его отцом. Работа отождествляется со смертью. «Я работаю на энтузиазме», – говорит он собеседнику. Эмоция, которую он не показал ни разу.

Воспитание Винсента научило его проявлять любовь, обеспечивая благополучие семьи. Ему так же сложно отказаться от этого, как научиться летать. Но роль кормильца опустошает его, мешая любить каким-либо еще образом. Он не может бросить Мюриэль и детей. Однако остаться с ними означает, что он должен пожертвовать собой ради них. Это Одиссеево соглашение. Зритель чувствует, что вскоре Винсент вновь возьмет тайм-аут.

* * *

Подобно тому как Эдип, к своей погибели, стоял одной ногой в традиционной религии, а другой в новом мире секулярного знания, Винсент разрывается между традиционным миром своего отца и нетрадиционным миром детей. Именно это неудобное положение, как показывает фильм, подводит его. Если Ричард Сеннет [272] прав, он не одинок. В книге «Коррозия характера» Сеннет рассказывает похожую историю об отце, сыне и влиянии разных паттернов работы на их любовные истории. Энрико (отец) работал уборщиком: чистил туалеты и мыл полы в офисном здании в центре города. Он делал это безропотно, потому что «его работа имела одну-единственную и долговременную цель – служение своей семье» [273]. За пятнадцать лет он накопил достаточно денег, чтобы переехать из своего старого итальянского квартала в пригородный дом. Его жена устроилась гладильщицей в химчистку. В 1970 году, когда Сеннет впервые взял у них интервью, они откладывали деньги на высшее образование для двух своих сыновей.

«Что меня больше всего поразило в Энрико и его поколении, – пишет Сеннет, – так это то, насколько линейным было время в их жизни: год за годом, день за днем работа на одном и том же рабочем месте, трудовая деятельность, которая редко варьируется. В соответствии с этой линейностью времени все достижения оказывались кумулятивными». Более того, сама эпоха, в которую они жили, была предсказуемой: «Потрясения Великой депрессии и Второй мировой войны отошли в прошлое, профсоюзы защищали их рабочие места, и хотя, когда я познакомился с ним, ему было только сорок, Энрико точно знал, когда он уйдет на пенсию и сколько у него к тому времени будет денег. <…> Его жизнь имела для него смысл лишь как линейное повествование» [274].

У этого повествования политический фон: мир и процветание, наличие профсоюзов и системы трудового стажа, государственные пенсионные схемы и так далее. Но также и психологический. Энрико нуждается в дисциплине, умении отказываться от наслаждений и идти на жертвы ради семьи, что подразумевает наличие характера определенного типа: верного, трудолюбивого, твердого, самоотверженного. Чтобы проживать свое повествование, Энрико должен был обладать этими чертами.

Рико (сын) исполнил мечту отца. У него диплом в области электротехники и бизнеса и собственная консалтинговая фирма. Его жена руководит большой командой бухгалтеров. В масштабах всей страны их доход входит в высшие 5 %. Будучи равноправными партнерами, иногда они переезжают с места на место то из-за его работы, то из-за ее. За четырнадцать лет у них было четыре переезда. Это много, но впереди может быть еще больше: «Сегодня молодой американец, имеющий за спиной хотя бы два года колледжа, должен быть готов к тому, что за время его трудовой деятельности ему придется сменить рабочее место по меньшей мере одиннадцать раз, а базу своих навыков и умений по меньшей мере три раза в течение сорока лет трудовой деятельности». Это означает, что «из трудовой деятельности как бы исключается традиционное развитие карьеры – шаг за шагом, через коридоры одного или двух учреждений». Линейные повествования, в которых аккумулировались опыт, продвижение по службе и богатство, вышли из употребления. Работы заменили проектами, иерархии – сетями. Самый быстрорастущий сегмент американской рабочей силы состоит из «людей, которые работают по контракту с агентствами по временному трудоустройству». Всеобщим девизом стало «Ничего долгосрочного!» [275]. Такова мудрость мира, где «нестабильность воспринимается как норма», а «неопределенность существует без наличия какого-либо угрожающего исторического катаклизма» [276]. Действуя так, будто в мире имеется долгосрочная перспектива, вы просто не сможете гибко реагировать на стремительно меняющиеся и неопределенные обстоятельства, служащие залогом прибыли и выживания. Этот мир, в свою очередь, в значительной степени является продуктом рынка, «„влекомого потребителем“ как никогда до этого в истории». «Желание быстрого оборота» привело к тому, что средний срок держания акций за последние пятнадцать лет упал на 60 % [277].

Краткосрочное поведение и «хамелеоновские ценности», способствующие успеху на рабочем месте сегодня, вступают в противоречие с такими долгосрочными добродетелями, как «формальные обязательства, добросовестность, преданность и целеустремленность», которые Сеннет и даже Рико считают необходимыми в интимной сфере. Поскольку достойная жизнь включает в себя как работу, так и интимные отношения, обе эти сферы ставят трудные вопросы: «Как можно преследовать долгосрочные цели в обществе краткосрочного типа? Как могут поддерживаться в нем долговременные социальные отношения? Как может человеческое существо разработать нарратив своего существования и сконструировать историю своей жизни в обществе, составленном из эпизодов и фрагментов?» [278] Ответ Сеннета, приведенный в самом конце книги, состоит в том, что «режим, который не дает людям серьезных причин и веских оснований для того, чтобы заботиться друг о друге, не сможет долго сохранять свою легитимность» [279]. Похоже на правду. Что является спорным, так это предположение, что личности,