Внезапно наши глаза встретились.

Мне стало трудно дышать.

Он медленно улыбнулся. Понимающей и в то же время дерзкой улыбкой.

Я отвернулась, взяла стакан апельсинового сока и жадно выпила его.

– Эй, Алая.

С громким стуком я поставила стакан обратно на столик.

– Что? – я постаралась сымитировать раздражение в голосе и перевернула страницу, притворившись, что читаю.

Я была уверена, что на его губах все еще играет озорная улыбка, хотя даже не взглянула на него.

– Хочешь, я тебя поцелую?

Я прикусила губу, с трудом сдерживая желание улыбнуться.

– Нет.

Он придвинулся ко мне поближе.

– А я хочу.

Калеб сложил губы для поцелуя, и я издала нервный смешок.

– Калеб, уходи.

– Конечно, – он еще ближе подвинул свой стул, и теперь наши руки соприкасались. – Достаточно близко?

В этот момент начал вибрировать его телефон, и, так как он лежал на столе, я автоматически посмотрела на экран.

Ему звонила Беатрис-Роуз, но он никак на это не отреагировал.

– Мой поцелуй, Алая, когда…

Телефон зазвонил снова. Я вздохнула.

– Ты не ответишь?

– Нет, – он пожал плечами. – Нам с ней не о чем говорить, – он взял телефон и выключил его.

Калеб сделал это, чтобы никто его не отвлекал. Не отвлекал от меня. Но я все равно начала беспокоиться, размышляя, для чего он это сделал? Зачем вообще я волновалась о такой мелочи?

Он взял меня за руку, наши пальцы сплелись.

– Ничего страшного, если мы пока не будем объявлять о помолвке? – осторожно спросила я. – Я расскажу Каре и Бет, когда увижусь с ними, но пока что не хочу, чтобы еще кто-то, кроме них, знал об этом.

Он отстранился от меня, и я увидела его обиженный взгляд.

– Почему?

– Калеб, это не то, о чем ты думаешь. Я… – Я замолчала, пытаясь собраться с мыслями и осознав: чтобы он все понял, я должна подобрать нужные слова. Видеть, как он страдает, было для меня невыносимо.

Я повернулась к нему. Калеб сидел, сильно ссутулившись и наклонив голову так, чтобы я не могла видеть его глаза.

– Я хочу сказать… то есть это… это очень важно для меня, – начала я, надеясь, что он правильно меня поймет. – И это событие слишком личное, чтобы делиться им со всем миром. Я еще не готова. Я хочу…

Он прервал мою речь мягким, нежным поцелуем.

– Хорошо, – тихо произнес он, улыбаясь, – все в порядке.

Было сложно не улыбнуться ему в ответ.

– Спасибо.

– Но на вечеринке я всем расскажу.

Я кивнула.

– Договорились.

– Но ты все еще не хочешь переезжать ко мне.

– Давай поговорим об этом после экзаменов.

– Давай поговорим об этом сейчас, – его требовательный и настойчивый тон заставил меня поднять голову.

– Почему ты такой упрямый? – слегка расстроившись, спросила я.

– Упрямый? Это не я отказываюсь жить вместе.

– Ты знаешь, почему я так поступаю.

– Нет, не знаю, потому что ты даже не потрудилась это объяснить.

– Сейчас все по-другому, – прямо ответила я. Он ждал, что я продолжу. – Это не похоже на то, когда ты просто помогал мне. Теперь… мы помолвлены, Калеб.

На слове «помолвлены» в моем животе начали порхать бабочки. Это слово было для меня новым, и казалось таким потрясающим, таким… прекрасным.

– Точно. Какая еще тебе нужна причина, чтобы жить со мной?

– Калеб…

– В чем дело, скажи честно. Почему ты не говоришь правду?

Он бы начал давить на меня и делал бы это до тех пор, пока не получил желаемого. Или пока не убедил, что я хочу того же, чего и он. В этом весь Калеб.

– Твоя мама, – призналась я наконец.

– Что?

– Я не нравлюсь твоей матери. Она не одобрит нашу помолвку, это невозможно. А если мы начнем жить вместе, она вообще меня возненавидит. Я… – в отчаянии я подняла вверх руки, – хочу, чтобы она полюбила меня, – тихо призналась я. – Знаю, как много она для тебя значит, Калеб. И хочу понравиться ей, потому что это важно для тебя.

– Алая, – нежно произнес он, потянувшись ко мне, – я люблю тебя. Я счастлив оттого, что ты хочешь сделать меня счастливым. Малышка, посмотри на меня.

Он приподнял мой подбородок так, чтобы я могла смотреть прямо в его зеленые глаза.

– Ты – вот что для меня важно. Ты для меня важнее, чем кто-либо в этом мире. Важнее всех, – повторил он. – И я не могу дождаться, когда мы снова начнем жить вместе. Больше ничего не имеет значения. Переезжай ко мне, – он притянул меня к себе, – пожалуйста!

Я заранее знала, что так и будет.

– Хорошо, – я тихонько вздохнула, – но сначала нужно дать твоей матери немного времени, чтобы она могла свыкнуться с этой мыслью.

– Она полюбит тебя. А как иначе? Мы заберем у Кары твои вещи…

– Калеб!

Я отошла от него и разочарованно вздохнула, к глазам подступили слезы. Не знала, как еще объяснить, что это действительно очень меня беспокоит. Я сказала, что хочу понравиться его матери, потому что это важно для него, – и это была абсолютная правда. Но глубоко внутри понимала, что это не единственная причина.

Его родители развелись, но родителями-то остались по-прежнему. Они все еще были живы. Он вырос, чувствуя помощь и поддержку матери, брата. Когда моя мама умерла, у меня… не осталось никого. Иногда я просыпалась среди ночи, мне было невыносимо грустно и одиноко, и я мечтала, чтобы мама оказалась рядом. Но, как и в том, что каждый день солнце встает на востоке, я была уверена – мама больше никогда не вернется ко мне. Я не услышу ее голос и не увижу ее лицо. При воспоминании о ней каждый раз чувствовала тупую боль в груди.

Способен ли он понять, каково это – быть сиротой?

Я понимала, что желать любви его матери – неразумно с моей стороны, но желала. В тот момент я была не в состоянии объяснить ему все это.

– Малыш, что случилось? Пожалуйста, не плачь! Мы дадим ей немного времени, если ты так хочешь. Я сделаю все, чего бы ты ни захотела. Прости меня, детка. Прости!

Калеб распахнул объятия и ждал. Я громко вздохнула и шагнула к нему. Он обнял меня и поцеловал в макушку.

– Просто я… скучаю по тебе, – тихо сказал он. – Очень сильно. Не могу спать, когда тебя нет здесь… рядом. Вспоминаю, что чуть не потерял тебя, и из-за этого начинаю действовать неразумно.