должны ж они при оных роспросах очистить без всякой противности и прикрытия, а наипаче, откуда они сие новые, что якобы и дух святый имеет матерь свою, ереси научились, как о том в окончании той же четвертой песни их написано, и кто есть мати его, и како, и почему.

По-пятой: кто то такая небелая лебедь, уже в небесных селениях будучи, молилась Сыну Божьему, дабы посетити ю благоволил и где тогда Сын Божий, по их мнению, вне неба быть изволил и о прочем, взяв их тоя песни силу речей по тому оных суеверов распросить.

По-шестой: о какой Благовещенской обедне они, суеверы, со вопросоответствиями своими умствуют, об оной ли, яже бывает марта в 25 числе, и буде о той, то како и кому того числа Сам Сын Божий и что благовестил.

По-седьмой: кто таков государь их и доброхот и батюшка их родной, и где и когда у них гостем был, и какая у него и где же была тихая и смиренная беседа, и какие князи и бояре и все власти патриархи на оной беседе у него были, и кто именно и коль долго та беседа у того гостя продолжалась, и что на ней и о чем было говорено и разсуждаемо, а притом особливо, какая у них четная книга миней и толковое евангелие и где и у кого имеются, которые когда, о месте в коем хранятся, покажут, и отыскать немедленно.

По-осмой: кто ж таков сокол, також и голубь, и откуда и когда и куда и к кому слетали и какой именно грозной указ царский и от коего царя сносили, и под каким гербом на том указе царская печать красная печать была[294].

Мы видим две совершенно разные культуры: христовщину, склонную к поэтическим образам и активно использовавшую как христианскую символику, так и христианские тексты, и опиравшуюся на те же христианские тексты, но намного более рациональную культуру синодальных чиновников и миссионеров. В результате их пересечения и возникли вышеупомянутые следственные мифологемы.

Примером влияния подобных мифологем на оценку учения и религиозной практики христоверов можно считать протоколы допросов, в которые проникает следственная риторика в обратной пропорциональности к грамотности подсудимого.

Изменение характера хлыстовства в XIX веке привело к трансформации образа умерших лидеров, к замещению почитания реликвий богатой фольклорной традицией, посвященной легендарным основателям.

Заключение

Аскетическое учение, получившее название Веры Христовой, или христовщины, возникает в конце XVII века в городской среде под влиянием эсхатологических веяний эпохи. Его последователей можно считать текстуальным сообществом или религиозным движением без какой-либо ярко выраженной социальной структуры по крайней мере до начала XVIII века. Христовщина как учение состояла в проповеди жизни по заповедям, отказе от сексуальных отношений, спиртных напитков, матерной брани и зарождалось в контексте сохранения традиций дораскольного благочестия, в духе уважения к труду и молитвам и почитания народных святых (в том числе юродивых). Передача учения происходила от учителя к ученику, подкрепляется ссылками на Новый Завет, тексты христианских апологетов и жития святых и не требует специальных обрядов посвящения.

В начале XVIII века появились небольшие общины, состоявшие из монахов и мирян (крестьян и посадских людей), объединенных поиском пути к спасению. Центром этих собраний становится встреча с «пророками» (чаще – юродивыми и кликушами) или «наставниками» («богомудренными» людьми, начетчиками), говорящими «не от себя», обладающими способностями транслировать некое сакральное знание. Рассмотренные источники позволяют воссоздать ритуальную практику первых общин христоверов, которая включала в себя пение молитв и духовных стихов, пророчества, практику «хождения вкруг» и общую трапезу, нередко носившую характер поминаний. Одним из первых ритуалов христовщины была практика самобичевания и «утруждения плоти» (так называемое «хождение вкруг»), сопровождавшая и дополнявшая спонтанные действия «пророков» («трясение» и «верчение»).

Никаких таинств, альтернативных церковным, и никакого обряда посвящения духовенства христоверы не предлагали – речь шла об устрожении аскетических правил, соблюдение которых было непосильно даже для широкого круга монашествующих.

Никакого особого обряда перехода в общину, и тем более фиксированного членства, в общинах первой половины XVIII века не было. Обещание ничего не говорить о собраниях следователям и духовникам больше похоже на договор, цель которого состояла в обеспечении безопасности членов общины.

О непрерывности хлыстовской традиции с XVIII до конца XX века вряд ли можно говорить всерьез. Очевидно, что в каждый исторический период мы имеем дело с разными феноменами и что христоверы 1730–1750-х годов еще не отделяли себя от православия.

Истоки представления о хлыстовских «христах» следует искать в трудах чиновников и миссионеров XVIII века, вписавших христовщину в контекст почитателей «лжехристомужей» и богохульников. С их деятельностью, и особенно с деятельностью первой и второй комиссий о раскольниках, можно связывать и процесс формирования христовщины как религиозной группы, формирования определенной религиозной идентичности ее последователей, о которой до начала следствия 1733 года говорить не приходилось.

Изменение характера христовщины в конце XVIII и в XIX веке, вероятно, связано с реакцией этой группы на зарождение новых религиозных движений – скопчества, молоканства и духоборчества.

РГИА. Ф. 796. Оп. 27. Д. 41. Л. 1. Комментарий к указу 17 января 1746 года.

РГАДА. Ф. 301. Оп. 1. Д. 7. Л. 256. Реестр колодников первой следственной комиссии. Одиннадцатым в списке упомянут Никита Сахарников младший.

РГАДА. Ф. 301. Оп. 1. Д. 7. Л. 256 об. Реестр колодников первой следственной комиссии.

РГАДА. Ф. 301. Оп. 1. Д. 7. Л. 149–152 об. Расспрос Никиты Никитича Сахарникова по присланным из Синода пунктам. См. Приложение 10.

РГАДА. Ф. 301. Оп. 1. Д. 7. Л. 149 об.

РГАДА. Ф. 301. Оп. 1. Д. 7. Л. 150.

РГАДА. Ф. 301. Оп. 1. Д. 7. Л. 150 об.

РГАДА. Ф. 301. Оп. 1. Д. 7. Л. 151.

РГАДА. Ф. 301. Оп. 1. Д. 7. Л. 151 об.

РГАДА. Ф. 301. Оп. 1. Д. 7. Л. 152.

РГАДА. Ф. 301. Оп. 1. Д. 7. Л. 152 об.

Приложение 1

Комиссия 1733–1739