— Друг?

— Сестра, — она сделала паузу. — Ну, вообще-то, и то, и другое.

Она ничего не знала о человеке-тени, который сидел рядом с ней. Большинство документов, которые прислал Майк, не касались его личной жизни, и фанфику нельзя было доверять.

Загорелся зелёный свет, и она нажала на газ. Машина рванулась вперёд. Обычно она не вела машину агрессивно, но чем быстрее она толкала Жан-Клода, тем сильнее машина выдувала воздух через открытые окна.

— Я бы, наверное, вонзил свой кинжал в грудь этого человека, — сказал Коул, отвечая на её вопрос.

Она ухмыльнулась.

— Кто теперь этот эгоистичный придурок?

Коул закрыл рот и свирепо уставился на неё.

Рейвен ждала, но у него, похоже, не было ответа.

— Так… у тебя есть сестра?

Коул покачал головой и отвернулся. Тишина заполнила машину, пока она ехала по потрескавшимся и неровным улицам Северного Бернаби. Ну, тогда ладно. Очевидно, время делиться секретами закончилось.

— Твоё настоящее имя не Рейвен, не так ли? Точно так же, как Беар это прозвище.

Рейвен взглянула на Коула. Технически, настоящее имя Беара было Бьорн, но никто не называл его так, особенно Рейвен. До того, как они появились на свет с копной чёрных волос и чёрными глазами, их мама верила, что их отец был темноволосым шведом. Мама назвала брата-близнеца Рейвен Бьорном, шведское имя, означающее «Медведь», в знак уважения к их «скандинавскому» отцу. Мама теперь называла этого мужчину донором спермы. Они тоже не могли на неё злиться, потому что она не ошибалась. Их биологического отца никогда не было в их жизни.

Беар и Рейвен были продуктом диких дней их мамы. Донор спермы, как бы его ни звали, вероятно, понятия не имел об их существовании, и всё, что они знали о нём, — это его очевидная этническая принадлежность и «богоподобная» внешность.

«Хорошо, мам. Очень мило».

И так же, как у Беара, у Рейвен тоже было «настоящее имя», хотя она никогда его не использовала. Молодая, беременная и одинокая Элизабет Кроуфорд попыталась отдать дань уважения их скандинавскому отцу и своему собственному наследию. Бранвен — валлийское имя, означающее «прекрасная ворона». Конечно, Беар и Рейвен разрушили мамины усилия, одновременно решив использовать более простые переводы в качестве имён. Их мама не была впечатлена. Она всё ещё скрежетала зубами по этому поводу.

— Рейвен? — сказал Коул.

— Нет, не настоящее.

— Как твоё настоящее имя?

Она поджала губы. Он, вероятно, уже знал. Он был Покровителем Фейри-Убийц, яйца Одина. Вероятно, у него были приспешники, приносившие ему досье, полные информации о ней и её семье. Может быть, ему нужно было, чтобы она призналась в своём полном законном имени, чтобы он применил к ней какое-то безумное колдовское дерьмо из Иного мира.

— Ты знаешь моё полное имя фейри. Кажется, будет справедливо, если ты расскажешь мне о своём.

В его заявлении не было ни насмешки, ни жара, только манипуляция. Его слова странно напоминали воспоминание из детства, когда Гэри Джеррард обманом заставил её показать ему свои интимные места, когда им было по восемь. Они затаились в засаде в какой-то травянистой канаве во время какой-то детской игры по всему району.

Гэри повернулся к Рейвен и сказал: «Я покажу тебе свою, если ты покажешь мне свою».

Им было по восемь, друзья с рождения, она хихикала над этой идеей. «Нет!»

«Хорошо», — сказал он.

Они вернулись к тому, чтобы выглянуть за край канавы, высматривая другую команду. Трава была густой и сочной, наполняя её нос свежим ароматом.

«Эй, Рэйвен?» — сказал Гэри.

«Да?» Она повернулась, чтобы посмотреть на него, и вот оно. Пенис маленького мальчика. Он с гордостью демонстрировал это, выпятив бёдра и уперев руки в бока. Возможно, для кого-то другого это было бы впечатляюще или шокирующе, но у Рейвен был брат-близнец. Её детство было наполнено пенисом маленького мальчика.

«Я показал тебе свою». Гэри просиял. «Теперь ты должна показать мне свою».

Щёки Рейвен вспыхнули. По сей день, ей было стыдно признаться, что она попалась на манипуляции восьмилетнего мальчика.

Беар и Маркус узнали об этом и выбили сопли из Гэри на следующий день. Сломали ему передний зуб и всё такое. Ни один из родителей не наказал мальчиков, когда они обнаружили причину. У Рейвен было худшее наказание — сидячая дискуссия с дорогой старой мамой о птицах и пчёлах и о том, что не следует поддаваться давлению.

Рейвен съёжилась.

Коулу было не восемь лет, и она больше не была такой наивной. Лорд Теней уже доказал, что уважает границы женщины, так что это не было проблемой, но информация была силой, и Коул имел над ней достаточно власти, как в способностях, так и в знаниях.

— Рейвен?

Она покачала головой и припарковала Жан-Клода.

— Мы на месте.

ГЛАВА 16

Мне нравится быть неудачницей. Это единственное, что я умею делать хорошо.

— Рейвен, стараясь оставаться позитивной…

Ржавые двери Жан-Клода, прекрасного автомобиля, заскрипели, когда Коул и Рейвен вышли из машины на жаркое солнце. Кондиционер в Жан-Клоде больше не работал, но во время движения с опущенными стеклами было немного прохладнее. Теперь полуденное солнце палило на них и волнами отражалось от обожжённого бетона. Кожа Рейвен стала тёплой, а на лбу и носу выступили капельки пота. Она не могла найти бесплатное парковочное место рядом с домом своих родителей. Незнакомые машины выстроились вдоль улиц. Госпожа Хамфриз, капризная соседка со склонностью ненавидеть всё, что не похоже на неё, должно быть, устраивает что-то вроде вечеринки пенсионеров. Рейвен пришлось припарковаться в нескольких кварталах от ближайших магазинов.

Два ворона уселись на ближайшую линию электропередачи и наклонили к ней свои головы с глазами-бусинками. Коул присоединился к Рейвен на тротуаре, как будто встретил её в парке для неспешной прогулки. Он взглянул на птиц и остановился. Его брови нахмурились, словно он пытался молча найти ответ на вопрос.

Знал ли он, кто она? Он видел перо, но знал ли подробности?

В то время как она тяжело дышала, одетая в майку и джинсовые шорты, Коул казался невозмутимым, спокойным и совершенно не подверженным влиянию жары, хотя на нём было столько чёрного, что любой гот позеленел бы от зависти.

— Разве тебе не жарко?

Коул отвёл взгляд от птиц и повернулся к ней с бледным лицом, на котором не было никаких признаков пота.

— Нисколько.

— Тебе когда-нибудь бывает жарко? — Рейвен выплюнула жвачку в мусорное ведро, когда они проходили мимо.