— Спи, мой родной. Мама сделает все, чтобы защитить тебя.

Тоже иду в душ. Долго стою под водой чувствуя внутри лишь пустоту. Пусть Самир забирает тело. Свою душу я ему не отдам. А сердце уже поделили между собой мои самые дорогие мужчины — Ярослав и Даян.

Выбираю в шкафу тонкий пеньюар длиной до самого пола. Срываю бирку, бросаю ее под ноги.

Прохладный шелк заструился по коже. Мелкие волоски на руках встают дыбом от диких мурашек, разбегающихся по всему телу в разные стороны. Сверху накидываю халат от этого же комплекта. Нижнее белье не надеваю. В нем сегодня нет необходимости.

Сажусь у зеркала и медленно расчесываю влажные волосы. Взгляд потерянный, заторможенный. Под глазами синяки от постоянных слез и недосыпа. Кожа синюшно-бледная. Сквозь ее тонкое полотно просвечивает паутинка темных венок. Я похожа сейчас на фарфоровую куклу. Такая же красивая, пустая и безжизненная.

В своих мыслях прошу прощения у Ярослава. Стараюсь делать это чисто, искренне, чтобы до него долетело. Не могу думать о том, как он там? Смог ли встать на ноги? Заберет ли меня отсюда?

Дверь распахивается, громко ударяется о стену ручкой. В отражение вижу, что пришел Самир. Темные волосы влажные и растрепанные после душа. Хорошо раскаченный торс с легкими очертаниями кубиков пресса заканчивается широкой резинкой светлых тонких брюк.

Старший Салаев бесспорно красив.

Хищный взгляд смотрит в самую душу, пробирается по позвоночнику вниз, к копчику и закручивает все внизу живота в тугой болезненный узел. Стискиваю зубы, чтобы не показать ему ни свою боль, ни свой страх. Ровно держу спину, продолжаю механическими движениями водить расческой по волосам.

Он подходит очень близко. Между нами всего пара сантиметров. Я чувствую жар его тела, слышу, как Самир дышит. Забирает у меня расческу, рассыпает длинные волосы по спине и расчесывает их сам, глядя в мои глаза через зеркало.

Собирает волосы в хвост. Накручивает его на кулак, оттягивает голову назад, наклоняется к уху:

— Ты нереально красивая, Настя… — обдает кожу горячим дыханием. — Я так долго искал тебя. Думал о тебе по ночам. Злился, ненавидел и сгорал от желания быть с тобой. Ты научишься любить меня, моя девочка, а я дам тебе все, что ты захочешь…

— Это очень неосторожные слова, Самир, — перебиваю его.

— Когда мы придем к этому, ты перестанешь меня бояться и не будешь так яро желать свободы. Она будет тебе не нужна. Я буду твоей свободой. Усыновлю Даяна. Найму для него лучших педагогов. Потом он пойдет учиться в лучший ВУЗ. Неужели ты не хочешь всего этого для своего ребенка? Что ты смогла дать ему за эти три года? М?

— Любовь, заботу…

— Это не делает его сильным мужчиной! — рявкает Самир, дернув меня за волосы. Жмурюсь. Больно…

— Зато он никогда не вырастет таким, как ты, — отвечаю, не открывая глаз.

— Через десять минут жду тебя в своей спальне, — он отпускает мои волосы, цепляет пальцами ворот халата. — Это лишнее. Оставь здесь.

Кутаюсь в этот дурацкий халат, как в свою последнюю защиту. Смотрю на сладко сопящего Даяна. Малыш поджал под себя ножки, крепко обнимает игрушку. Реснички дрожат. Личико осунулось.

— Мой родной, — веду пальцами по воздуху над его щекой. Боюсь прикасаться. Малыш может проснуться. — Спи сладко до самого утра.

Капаю по паре капель духов на запястья. Медленно растираю легкий, чуть сладковатый аромат по коже. Это не для Самира, для себя. Мне нравится тонкий запах этого парфюма. В нем улавливается что-то очень знакомое из моего детства. Мама… Мамочка. Не смотри на меня сейчас сверху. Мне страшно и стыдно. А если все же смотришь, умоляю тебя, не осуждай. У меня нет выбора.

Роняю на пол халат. Отталкиваю его в сторону босой ступней. Еще раз оглядываюсь на сына и делаю решительный шаг из комнаты.

Спальня Самира слишком близко. Я упираясь взглядом в его дверь. Меня начинает мутить. Противный склизкий ком встает в горле вызывая рвотные позывы. Голова кружится, уши закладывает. Цепляюсь пальцами за перила, чтобы не упасть.

Глубокий вдох… Еще один… Пульс отсчитывает резво убегающие секунды. Так быстро.

Не хочу туда идти! Не хочу!

Закрываю глаза. Снова глубоко дышу.

Раз… два… стараюсь замедлить сердце, бьющееся в агонии настоящего животного ужаса.

Три… четыре… Вдох. Шаг. Выдох на месте. Вдох. Шаг.

Колени дрожат, ноги подгибаются. Здесь расстояние от перил до двери можно преодолеть в три шага. Я сделала уже два. Последний — самый сложный. Он станет той точкой отсчета, когда я окончательно потеряю себя. А если не сделаю, то потеряю сына.

Делать следующий вдох больно. Он застревает в груди, горло сдавливает спазмом. Перед глазами моргает свет, будто неизвестный все время щелкает выключателем.

Вдох… Шаг…

Меня ведет в сторону. Не успеваю схватиться за дверную ручку. Лечу на пол…

— Держу, — родной голос врывается в мой личный бред. — Я здесь. Я держу.

И голова не бьется об пол. Ее удерживают теплые ладони.

— Давай я помогу, — еще один голос. Незнакомый.

Я слышу топот тяжелых шагов, лязг металла, перед глазами снова мерцает свет, фоном в заложенных ушах звучит еще много странных голосов. Я точно сошла с ума. Это нервный срыв. Возможно, я в обмороке и все происходящее мне просто кажется.

Чувствую невесомость и чужой, но точно мужской парфюм. Меня несут? Кажется да. Только глаза открыть я больше не могу. Веки стали свинцовыми, конечности неподъемными, а мысли текут очень медленно, как под сильным успокоительным. Помню, когда Карима не стало, Ярослав колол мне что-то такое…

— Нашли мальчика, — говорит один из голосов.

— В машину, — командует другой. — Салаева забираем и валим отсюда.

Я снова плыву по воздуху. Хочется закричать, но язык не слушается.

Громкий удар. Это дверь? Так закрываются раздвижные двери на Газелях. Ничего не понимаю. Меня утягивает все дальше в темноту. Нельзя спать. Там Ян. Мне надо к нему.

— Шшш, Ася, это Яр. Все хорошо. Дай себе поспать. Мы забрали Даяна. Едем домой.

— Яр… — с огромным трудом даются такие простые звуки.

— Да. Я здесь, — на меня натягивают что-то теплое. Узнаю одеяло. И запах Березина. Тот самый, с нотками сигаретного дыма, мороза и его самого, такого настоящего. — Спи, любимая.

Здравствуй уютная темнота, наполненная запахом моего мужчины. В ней больше ничего нет. Тепло, спокойно и пахнет надежностью, защитой. Им.

Сквозь нее настырно пробивается яркий свет. Он щекочет в носу и режет глаза. Вытягиваю затекшие ноги. Так хорошо… Хорошо?!

Глаза распахиваются. Резко сажусь на кровати и тут же падаю обратно на подушки от сильнейшего головокружения. Впиваюсь пальцами в простыню по бокам от себя. Держусь за кровать, пока не отпустит.