Ася устроилась на скамейке. Смотрит, как два ее мужика носятся по детской площадке. Мне важно, что она улыбается. Я этого и хотел. Окунуть ее в привычную среду. Максимально не зацикливаться на страхе, боли, наших переживаниях. С ней будет работать психолог, а пока я делаю все, что могу.

— Замерзла? — присаживаюсь перед любимой девочкой на корточки. У самого уже пальцы выламывает от холода.

— Немного, — признается она.

— Тогда домой.

Забираю Яна. Дома сразу отправляю его в горячую ванну, хорошо растираю мочалкой, одеваю, даю витамины и кружку того же супа. Малой, зевая, рассматривает плавающие в нем макароны «звездочки» и лениво отхлебывает бульон.

Пока Ася в душе, укладываю маленького мужчину спать. Мы постепенно выровняем ему режим. Не все сразу.

— Яр, — оглядываюсь на Асин голос.

Она стоит передо мной босиком, в одном коротеньком белом полотенце, едва прикрывающем грудь и попу. Крепко сжимает его в кулачке, чтобы не упало. Влажные волосы хаотично разбросаны по плечам. Глаза цвета жженой карамели отражают свет точечных потолочных светильников.

Залипательное зрелище.

В несколько больших шагов оказываюсь рядом, обнимаю ее за талию задирая это чертово полотенце выше.

— Что ж ты делаешь со мной, любимая… — упираюсь лбом в ее утопая в растерянном взгляде.

Она разжимает пальцы, и полотенце падает до талии. Теперь его держат лишь мои руки.

— Помоги мне, — просит она, встает на носочки, сама целует. — Хочу чувствовать себя твоей женщиной. Только твоей, Яр, — голос снова дрожит. — Чтобы везде только ты. Твой голос, твой запах. Пожалуйста, помоги мне забыть саму мысль о том, что я могла бы быть с ним.

Убираю ладони позволяя мокрому полотенцу оказаться на полу. Сердце стучит в горле, мешает нормально дышать. Осторожно беру ее руки в свои, переплетаю в замок наши пальцы, подношу к губам и целую каждый. Под кожей проносятся электрические микроимпульсы, губы покалывает от недостатка кислорода в легких. Ася закрывает глаза показывая мне высшую степень доверия после случившегося. Этот момент сразу отпечатывается на подкорке. Он пройдет со мной через всю жизнь, потому что эта женщина открывается передо мной, оголяет не тело, все чувства, эмоции. Она знает, как уязвима сейчас. Знает, что я не сделаю ей больно. Это вышка!

Я тоже прикрываю веки. Практически вслепую нахожу ее мягкие губки своими. Острое прикосновение горячих языков сносит крышу. Расплетаю наши пальцы, обнимаю Аську за талию, вжимаю в свое окаменевшее от напряжения тело. Провожу пальцами вдоль позвоночника, замираю на копчике, рисую хаотичные узоры на пояснице.

Она дрожит, но это не страх или холод. Это бьются вдребезги ее тяжелые эмоции, которые я утягиваю на себя. Понимаю, что нам нужно этой ночью. Мне нужно, чтобы она кричала до хрипов, плакала отпуская себя, вырывая с корнем все случившееся. А утром ее глаза снова будут улыбаться.

Поднимаю ее на руки, уношу в спальню.

— Не открывай глаза, — прошу.

Нахожу чем завязать ей глаза. Настя неловко переступает с ноги на ногу. Мы будем возвращать доверие к этому миру, маленькая моя.

Оказываюсь у нее за спиной. Веду ладонями сверху вниз очерчивая изящные линии хрупкой фигурки.

Скидываю с себя всю одежду на пол. Хочу, чтобы она чувствовала меня. Мой жар, мою дрожь, мое желание.

Убираю вбок ее волосы, веду губами по шее к плечу. Оставляю на нем влажный след, впиваюсь зубами. От неожиданности она вздрагивает, врезается ногтями мне в бедра, откидывает голову на грудь открываясь еще больше.

— Да, моя девочка, — улыбаюсь, дразня ее самые чувствительные местечки. — доверяй мне. Мы пройдем с тобой по грани сегодня, — жарко шепчу ей в ухо. — Сломаем ее к чертям, — смыкаю зубы на мочке, оттягиваю ее ловя новый всхлип. — потому что между нами не будет граней, Ась. Я полностью открыт для тебя. Всегда.

Разворачиваю ее лицом к себе и даю физически почувствовать свои слова.

— Моя женщина… — сдавлено дышу между поцелуями. — моя…

Оставляю на всем ее теле свой запах, как она и хотела. Слушаю ее рваные крики, как хотел я.

— Яр, не отдавай меня больше никому…

А вот и слезы.

— Прости меня, — вздрагиваю всем телом захлебываясь собственным дыханием.

Мы без защиты сегодня. Я прошу прощения за то, что привязываю ее к себе вот так, не спросив. Она готова. Знаю. Докажу ей это.

— Сумасшедший, — смеется сквозь слезы Аська.

— Я хочу дочку.

Поднимаю ее на руки, уношу на кровать. Мы, наконец, до нее добрались.

— Спать сегодня не будем? — Аська переворачивается на живот, подтягивается на локтях чуть выше, целует меня в нос.

— Нет, — подмигиваю ей. — Надо повторить процедуру, чтобы наверняка получилось, — даю ей свое медицинское заключение.

— Ярик! — она смущенно прячется у меня на шее щекоча кожу волосами. — Ты заставляешь меня краснеть.

— Тебе не надо меня стесняться, Ась. Мне все безумно нравится.

Под утро пьем какао прижимаясь друг к другу у окна закутанные одним на двоих одеялом. Неудобно, но безумно тепло и приятно. Ноги кайфово дрожат, голова слегка кружится. Во всем теле легкость, а в ушах еще стоит звон, как отзвук слишком быстро пролетевшей ночи. У нас есть буквально пара часов, чтобы поспать. Потом проснется Ян. А после обеда нас повезут на первый допрос.

Крепче обхватив Аську за талию одной рукой, приподнимаю от пола затисканную мной тушку и несу в кроватку. Теперь точно просто спать. Глаза закрываются на ходу. Голова не успевает коснуться подушки. Нас вырубает.

— Папа, — распахиваю слипшиеся ресницы от услышанного. — Пап, — хнычет Ян, толкая меня в спину.

Папа? ПАПА?!

Едва не забыв от шока, что я голый, разворачиваюсь к пацану, в последний момент удержав одеяло на стратегически важном месте.

— Чего случилось? — натягиваю улыбку. В оконном отражении вижу, что она идиотская. Малой тоже не верит.

Я потерялся. Охренеть… Папа… И как теперь вписать в его картину мира Карима? Твою ж… Дотянули. А я говорил Аське, что надо объяснить!

Впиваюсь пальцами себе в волосы, нервно ерошу их и снова стараюсь улыбаться.

— Я описался, — виновато озвучивает Даян причину своих слез.

— Это ничего, — собираю себя в кучу. — Это мы сейчас поправим. Беги в гостиную. Дадим маме еще немного поспать.

Папа!

Я был Яром, даже дядей Яром. Был доктором, но папой… Нет, это точно надо переварить.

Я не против. Мне нравится, но тут все так сложно.

Снимаю постельное белье с кровати Даяна. Набираю в ведро воды с порошком, чищу матрас, оставляю не застеленным, чтобы все просохло.