Ярослав

Аська сильно тормозит еще. Слишком сильный стресс для моей хрупкой девочки. Рассеянный, совершенно растерянный взгляд. Пульс под моими пальцами пытается разогнаться, пробуждая в ней эмоции после сильного препарата. Я бы вколол еще, если бы было можно. Впервые боюсь женской истерики. За ней стоит слишком много.

Настя пока не плачет. Она прижимается ко мне всем телом и мелко дрожит. Подтягиваю к нам край одеяла. Укрываю. Слушаю, как стучат ее зубки.

— Все хорошо, — шепчу ей в макушку плавно укачивая, как маленькую. — Ты в безопасности, — важно, чтобы она слышала мой голос, чувствовала меня рядом. Говорю все, что приходит в голову, что есть внутри меня. — Люблю тебя. Я рядом, маленькая моя.

— Ты не ви — но… — судорожно вдыхает. — виноват, — выговаривает такое сложное сейчас слово. — Не виноват, — повторяет. — Я… — еще один вдох, смешанный со всхлипом. — втянула. Тебя. В это. И сына. Он. Маленький. Такой. А я… — замолкает.

Переворачиваюсь вместе с ней на бок. Слышу, как она плачет. Почти беззвучно, только шмыгает носом и тяжело дышит.

— Ты, — глубокий вдох. — пришел за мной.

— Пришел. Разве могло быть иначе?

— Успел, — слышу ее улыбку.

Разворачиваю на спину, подминаю под себя. Настя и правда улыбается солеными от слез губами. На них блестят прозрачные капельки. Не сдержавшись, наклоняюсь и собираю их языком.

— Еще один шаг и все, меня бы не стало. Только тело, оболочка…

Она говорит, а мне больно. Внутри все рвется от того, что эта сволочь сделала с моей девочкой.

Ничего. Я починю. У меня есть опыт. Вот это ее «Успел» заставляет биться мое сердце с удвоенной силой.

Прикасаюсь губами к ее лицу, стираю влагу пальцами.

— Ты у меня невероятная, Аськ, — шепчу ей в ушко.

— Мама! — в комнату влетает Ян. Быстро переворачиваюсь и слетаю с кровати. Он забирается на нее, на четвереньках подползает к маме. — Гулять пойдем? — смешно плюхается на попку. — Там снееег, — мечтательно тянет.

Столько дней взаперти. Ему очень хочется на улицу. Настя с испугом смотрит на меня.

— Пойдем, — киваю им обоим. — Сейчас маму покормим и пойдем лепить снеговиков и играть в снежки.

— Ура! — ерзает мелкий.

Попав в знакомые условия, гибкая детская психика быстро адаптируется. Даян получил свое ощущение безопасности. Когда будет можно, я найду для него хорошего детского психолога, чтобы воспоминания о случившемся не застряли в подкорке и не превратились в травму, которую он пронесет с собой через всю жизнь.

Со двора нам выходить пока нельзя, но на закрытой, охраняемой территории вполне можно провести время.

Забираю Настю в большую гостиную, подтягиваю низкий столик на колесиках. На кухне грею для нее кружку куриного супа, нарезаю хлеб, кладу на него ломтики сыра.

— Пахнет очень вкусно, — тихо говорит моя девочка.

— Я старался, — вкладываю горячую кружку в ее ладони, помогаю держать.

— Ты сам приготовил? — стучит зубами о керамический край. — Это точно можно есть? — старается шутить.

— Не уверен, — жму плечами. — Но пахнет да, ничего так, — целую ее в губки. — Поешь, пожалуйста.

Хорошо, что пока так. Эмоции наплывами, отходняк от лекарств и действие травяного настоя дадут ей немного времени, чтобы перестроиться и принять тот факт, что здесь ее не обидят.

Я брал сюда совсем немного наших вещей. Вечером закажем с ней шмотки. Пока кидаю на кровать свой свитер не потому, что не взял ее, хочу, чтобы запах мой чувствовала, ощущала мое присутствие, даже когда я отхожу на несколько шагов. А еще он длиннее и теплее. Бегать за сыном она не сможет. Не хочу, чтобы замерзла.

Созваниваюсь с ответственным за нашу безопасность. Согласовываю с ним выход на прогулку во двор. Только получив разрешение иду к своим. Сначала помогаю одеться Насте. Она неловко краснеет и все время смотрит в пол.

— Я могу сама, — проводит ладонью по моим волосам, пока завязываю ей шнурки.

— Мне приятно заботиться о тебе, — ловлю ее за запястье, целую приподняв рукав свитера. — Ян, иди обуваться, — зову малого.

Всей семьей спускаемся вниз. Выходим на мороз. Снега снова навалило столько, что даже мои огромные ботинки утопают почти на всю высоту. Даян падает в сугроб и звонко смеется. Через пару шагов Настя тоже спотыкается и садится попкой в снег. Ее глаза блестят от слез.

— Нет, нет, нет, — стаскиваю перчатки, теплыми пальцами вытираю капельки с ресниц. — Не плачь, — помогаю ей подняться.

— Мне хорошо, — шепчет Ася.

— Ай-яй! — мне в поясницу прилетает снежок. — Это кто это тут у нас такой хитрый? М? — разворачиваюсь к Яну. — Ну держись, маленький разбойник! — загребаю голыми ладонями снег, быстро комкаю его в корявый снежок и бегу за Даяном.