Два дня я сам ставлю себя на ноги. Медицинские знания и интернет помогают. Понимаю, что ребра от моих манипуляций быстрее не срастутся, да и кровь из носа намекает, что неплохо было бы отлежаться. Но я задвигаю это все как можно дальше. Заказываю себе в интернет — магазине совсем другой корсет. Прошу заведующую клиники достать мне хорошее обезболивающее.

— Березин, ты чего удумал? — спрашивает она.

— Да выспаться хочу, — вру. — То, что здесь дают, мне не помогает. Ты же знаешь, какие препараты в государственных больницах.

— Ну-ну, — не верит умная женщина. Но обезболивающее присылает с курьером.

Шикарно.

К вечеру второго дня в новом, отлично фиксирующем и где надо гибком корсете, спокойно хожу по палате. Таблетки действуют. Уверенность в своих силах растет.

Витя долго спорит с врачом, но забирает меня из больницы под свою ответственность.

— Ты ненормальный!

— У них нет никого кроме меня, Вить, — напоминаю ему в который раз. — Настя не вывезет Салаева одна. Даяну нужна медицинская поддержка на постоянной основе. А теперь еще и психолог.

— Не надо меня уговаривать. Если бы я не понимал, всего этого, ты бы все еще валялся в палате.

Ночь сплю, потому что силы нужны. А рано утром, еще до рассвета, мы выезжаем на машине Виктора в Столицу.

Много часов в дороге. К середине пути я перелезаю назад, ложусь и закрываю глаза. Мне бы сменить опера за рулем через часик. Для этого надо расслабить мышцы и дождаться, когда подействует таблетка.

В тяжелой голове медленно проясняется. Боль во всем теле проходит. Следующую таблетку можно пить только ночью, а лучше утром. Когда перестанет работать эта, придется несколько часов потерпеть. Передоз сильного обезбола — не есть хорошо.

Витя пускает за руль. Сидит рядом, отдыхает, но следит и за мной, и за дорогой.

Вскоре снова меняемся. Мне пока сложно долго сосредотачиваться. Начинает давить в висках и плыть перед глазами.

— Куда мы сейчас? — спрашиваю у него при въезде в родной город.

Я успел отвыкнуть от его суеты, загруженности и гулкого шума, сконцентрированного прямо в воздухе. Понимаю, что возвращаться сюда на ПМЖ не хочу.

— К одному очень заинтересованному в этом деле отставному полковнику, — отвечает мне Витя.

— Отец? — улыбаюсь.

— Дядька. Остановимся у него на все время пребывания здесь. Он поможет нам с этим делом.

Пробираясь по заснеженным улицам еще порядка двух часов, добираемся до знакомого мне района. Здесь в основном проживают бывшие сотрудники внутренних органов или те, кто получил жилье за особые заслуги. Про этот жилой комплекс еще в новостях долго трубили, чтобы все точно запомнили и обязательно похвалили.

* * *

Жена полковника Савельева, очень приятная женщина с интеллигентными корнями, встретила нас в просторной светлой прихожей. Накормила, отправила спать. Мы, как послушные и задолбавшиеся мальчики, выполнили и отрубились, кто где упал. Я даже обезболивающего на ночь не пил, просто не просыпался.

В семь утра встали. Познакомились с Василием Павловичем. После завтрака засели в его кабинете с кофе и домашним печеньем.

Он просматривает документы, что мы привезли с собой. Хмурится, цокает языком.

— Витя, я сейчас позвоню одному человеку. Подполу собственной безопасности. Мы к нему поедем, потому что вот эти подписи, — показывает пару документов — это только его компетенция. И тебе очень повезло, моя мальчик, что этот человек азартен в своей работе и очень мне обязан, — улыбается Савельев. — Кроме него, вам больше никто не поможет. Полномочий не хватит, да и не полезут. Кому хочется ради чужой задницы свою подставлять?

Он во всем прав. А я готов довериться самому Черту, если это поможет вытащить мою семью.

В обед мы с Витей нервно расхаживаем по полутемному коридору ожидая, когда нас позовут. Час уже Василий Павлович ведет беседу за закрытыми дверями безымянного кабинета. Туда периодически забегают какие-то люди. Выбегают, исчезают, и мы опять остаемся вдвоем.

Нервы уже на пределе. Снова дико болит голова. Утром выпил таблетку. Она прекращает свое действие. Чувствую теплую струйку, побежавшую из носа. Перенапрягся.

Сажусь, запрокидываю голову, зажимаю пальцами переносицу и вытираюсь салфеткой.

— Может тебе в больничку? Ты же вроде работал здесь где-то? Могу туда отвезти. Не нравится мне твое состояние, Яр. Бледный, пипец!

— Потом. Давай сначала дождемся встречи с этим подполом.

— Заходите, — нас, наконец, приглашает секретарь. — Ой, — видит испачканную красными разводами салфетку в моих руках. — Я сейчас нашего медика приглашу, — суетится женщина лет сорока в форменной юбке и белой рубашке.

— Не надо, — останавливаю ее. Но секретарь уже звонит кому-то, а Витя довольно лыбится и первым входит в кабинет.

— Мой племянник, — представляет Виктора Василий Павлович. — И Ярослав. Детский врач. Его семья сейчас в заложниках у Самира Салаева. Ребенку нужна медицинская помощь. На тебя вся надежда, Савелий Карпович.

Седовласый мужчина в отличной форме внимательно на меня смотрит. Прислушивается к звукам за дверью своего кабинета.

— Ваш секретарь вызвала мне медиков, — поясняю, что именно там происходит.

— Правильно сделала. Мне еще трупов здесь не хватает, — усмехается мужчина, пряча в стол бокал с остатками коньяка. Душевно они тут посидели. — Заложники с детьми — это всегда приоритет, — объясняет он. — Мы начнем с женщины и ребенка. Я сегодня отдам приказ. Группа разработает план и вытащит твоих. Но, раз там такие связи, — многозначительно приподнимает вверх густые брови. — Они побоятся оставлять Салаева нам. Самира либо грохнут, чтобы не всплыли виновники гибели его младшего брата, либо попытаются вытащить, а потом скорее всего все равно уберут. Раз это дело попало ко мне, он для них опасен. На время расследования вам с семьей придется задержаться в Столице под нашей защитой. Периодически будут дергать на допросы и опознания, как свидетелей. Это официальная процедура. Без нее не обойтись. Зато, как закончим, Виктор на повышение пойдет. А сейчас ты, — машет на меня рукой. — к медикам. — Ты, — кивает Вите. — подключаешься к работе с моей группой.

— Спасибо, — успеваю ответить прежде, чем рухнуть со стула.