Едва ли это именно то, что ответили бы большинство детей на подобный вопрос, и Судзуки улыбается. В то же время он вспоминает, как его жена упрекала его в том, что он недостаточно старается. Напряжение в его голове, оставшееся после разговора с Хиёко, ослабевает, как будто развязываются узлы туго затянутой веревки.

– Вот как? Делаешь все, что от тебя зависит?

– Эй… – Кодзиро наклоняется к нему поближе, стоя как раз на уровне глаз сидящего Судзуки, и спрашивает шепотом: – А чему ты меня будешь учить?

– Чему?.. – Он чувствует, что не знает ни одной вещи, которой мог бы научить маленького ребенка. – Ну, давай-ка подумаем…

В поле его зрения попадают часы. Сейчас почти два часа дня. Асагао смотрит на него своими холодными глазами, которые, кажется, просвечивают Судзуки насквозь.

– У нас будет поздний обед. Кажется, паста. Хотите присоединиться?

Судзуки чувствует, что запутывается в паутине нахлынувших на него сложных эмоций. Асагао приглашает его за семейный стол – значит ли это, что он принимает его? Или он его испытывает?

– А можно?

– Еды будет достаточно. Лучшее в стряпне жены то, что она готовит сразу помногу. – Асагао не улыбается. Он даже не поднимает глаза от своего журнала.

– Все правильно. Это массовое производство пасты. – Голос доносится слева, где сейчас стоит Сумирэ. В каждой руке у нее по тарелке, на которых громоздится дымящаяся паста.

Судзуки вежливо принимает из ее рук одну из тарелок. В комнату вихрем влетает Кентаро, словно призванный запахом пасты демон; в руке он сжимает несколько вилок, которые раскладывает на столе. Кодзиро в нетерпении крутится вокруг старшего брата.

Едва тарелки с пастой расставлены на столе, все занимают свои места и втыкают в нее свои вилки. Запах сыра горгонзола наполняет кухню – такой густой, что кажется почти видимым. Как будто кухню наполняет клубящийся пар.

– Очень вкусно, – почтительно говорит Судзуки.

– Я ж тебе говорил, – гордо отзывается Кентаро, растягивая слова. Затем он бросает взгляд на сидящего рядом Кодзиро: – Эй, а ты чем занимаешься?

Тот рассматривает свой альбом с насекомыми, листая страницы. Судзуки мельком замечает жуков с переливающимися хитиновыми надкрыльями почти сверхъестественных цветов и гусениц бабочек, которые кажутся смертельно ядовитыми. Он уже хочет попросить мальчика отложить свой альбом в сторону во время еды.

Кодзиро отодвигает от себя тарелку с пастой, берет шариковую ручку и начинает писать что-то на открытке. Наклоняется к самой открытке, едва не водя по ней носом, как будто собирается ее лизнуть.

– Чем ты занимаешься? – строго повторяет Судзуки вопрос его старшего брата.

Кодзиро тут же поднимает голову:

– Хочу выиграть жука-носорога.

Он кажется абсолютно серьезным. Его голос такой же тихий, как обычно, – как будто жук тихонько потирает свои крылья одно о другое.

– Он говорит, что если отослать им десять одинаковых наклеек, то выиграешь жука-носорога, – поясняет Сумирэ. – Очень редкий, большой жук. На вид просто ужасный.

– Жук-геркулес, крупнейший представитель рода жуков-носорогов, – шепчет Кодзиро. Он возвращается к своей открытке, но затем бросает робкий взгляд на Судзуки и показывает на заднюю обложку своего альбома: – А как это читается?

Судя по всему, это адрес, куда нужно отправить открытку. «Куродзука Дизайн, Центр выдачи призов», сообщает не внушающее особенного доверия наименование. Судзуки читает дальше: «Токио, район Бункё, Цудзиока».

– То-ки-о, – произносит Кодзиро по слогам, водя шариковой ручкой по задней стороне открытки, – рай-он Бун-кё.

Это выглядит очаровательно. Он пока умеет писать только катаканой[26], и его почерк еще далек от совершенства, но он хорошо отражает его искреннее старание.

– Что вы думаете, Судзуки-сан? Сможете ли вы помочь присматривать за моими мальчиками? – Сумирэ аккуратно промакивает салфеткой капельку соуса на губе и улыбается. – Судя по всему, огромные насекомые также станут частью вашей работы.

– Конечно… – В ответе Судзуки явно недостает уверенности, и его голос звучит довольно жалко.

Асагао, судя по всему, замечает это и резко выдыхает, явно не впечатленный его рвением.

– Эй, Кодзиро, – говорит Кентаро, положив ладонь на открытку и не давая брату дальше писать адрес. – Ты знаешь, что означает PK?

– Нет, а что? – Кодзиро смотрит на старшего брата взглядом прилежного ученика.

– Пух и Кик! «P» – это первая буква имени медвежонка Пуха, а «K» – первая буква имени его друга Кика, первоклассного футболиста! Вот что рассказал мне большой братец. Жуткая глупость, как ты думаешь?

Кодзиро, судя по всему не поняв ни слова из сказанного, смотрит на Кентаро озадаченно. Сумирэ вежливо улыбается.

– Конечно, есть масса других вещей, которым я могу тебя научить, – Судзуки решает проявить немного уверенности.

– Хорошо, хорошо, большой братец, а вот ты когда-нибудь ел такой сыр, который показывают по телевизору? – Кентаро неожиданно меняет тему разговора на совершенно другую. Судзуки пытается уловить связь, как будто мысленно соединяя линиями точки рисунка. «С чего он вообще вдруг заговорил о еде?» – Ну, ты знаешь, такой сыр, который показывают в мультиках и который любят есть мыши? Треугольный сыр с дырками, – он старательно вырисовывает треугольник пальцем на своей ладони. – Этот сыр выглядит просто отлично. Ты когда-нибудь такой пробовал?

– Ну…

– Папу я тоже спрашивал, но он не отвечает. Где вообще такой сыр берут?

Наверное, он решил, что все вещи, которые он видел в манге и аниме, существуют в действительности и точно такой сыр можно купить в каком-нибудь особенном магазине. Судзуки решает ему подыграть:

– О да, этот сыр действительно очень вкусный.

Кентаро и Кодзиро восторженно переглядываются.

– Так я и знал! Так я и знал, что этот сыр очень вкусный! Хорошо, хорошо, а кроты правда носят солнечные очки? А можно есть мясо мамонта сырым?

Судзуки не взялся бы сказать, во что из этого Кентаро действительно верит. Он отвечает на вопросы один за другим, стараясь соблюсти грань между чересчур развернутыми и слишком шаблонными ответами, – настолько, чтобы это звучало вежливо.

– А что насчет этих, они тоже вкусные? – Кодзиро наклоняется к нему и шепчет, прикрывая рот ладонью правой руки.

– Насчет этих – это чего именно? – переспрашивает Судзуки.

Все внимательно прислушиваются, пытаясь расслышать, что говорит Кодзиро своим тоненьким голоском.

– Этих собачек, которые спасут тебя, если ты заблудишься в заснеженных горах?

– Сенбернаров? – Судзуки представляет себе мохнатых собак-спасателей.

– Да, да, этих огромных собачек!

– Их нельзя есть.

Кодзиро отрицательно мотает головой.

– Не собачек. А эти бочонки у них на шеях. То, что там внутри.

– Виски?

– Да, да, это.

Наивность Кодзиро заставляет Судзуки и Сумирэ одновременно рассмеяться.

Асагао остается спокойным, но в углах глаз у него собираются морщинки. Кентаро заинтересованно восклицает:

– Да, я тоже хочу попробовать виски!