– Ещё нет, – покачала головой, – мысли заняты другим.

– Вы просто до сих пор обижены за Весению, – понимающе улыбнулся наставник.

– Может и так. Понимаете, из-за наших чувств страдают близкие люди. Сейчас это была Веся. Кто потом? Вы? Тихомир? Я не хочу больше никого подставлять. Не хочу скрываться и прятаться.

– Вы остыли к Павлу? Такое бывает.

– Нет. Он единственный, кем заняты мои мысли. Не скрою, что меня раздражает присутствие в его жизни Теодоры. Она рядом с ним. Его официальная невеста. Почти жена. А я?

– Я бы не говорил так безапелляционно, – улыбнулся Жадовский, – невеста не обязательно должна стать женой. Мне стоит вернуться в столицу. Дела с вами пока улажены. Мы с Павлом уже смотрели архивы. Искали возможность для вашего брака. Но, увы, – он развёл руками, – я склонен всё же к первому варианту – разрешение церкви.

– Мы не ищем лёгких путей, – грустно улыбнулась ему в ответ.

– Не печальтесь, Александра, вы ещё так молоды. У вас есть главное – время. Пока оно на вашей стороне.

Василий Андреевич пошёл прогуляться, а я достала заветный кристалл. Немного подержала его в ладони, чувствуя, как камень холодит кожу. Пустила магический импульс. И чуть не оглохла от шквала сообщений. Слушать пришлось долго. Сначала шли вопросы о том, где мы и что с нами. Потом любимый, наверное, отчаявшись дождаться ответа, стал просто рассказывать о себе. Как будто вёл дневник. Я поднялась в комнату и почти полночи слушала родной голос. Закрыла глаза, представляя, что Павел тут, совсем рядом.

Сразу же надиктовала ответ. Совесть замучила, что продержала его столько в неведении.

Минут через десять снова активировала кристалл и услышала:

– Сашенька, наконец-то! Рад, что с вами всё в порядке, но хочу знать подробности истории. Каюсь, открыл тайну Веси Матвею. Не спеши ругаться. Заварицкий умудрился влюбиться в неё, думая, что та на самом деле юноша. И чуть не извёл себя сумасбродными мыслями, – раздался тихий смех, – представляешь, что он пережил за эти недели? Милая, как я рад слышать твой голос. Не пропадай, пожалуйста. Ты очень нужна мне.

Отложила хрусталь. Выходит, Веся полюбила взаимно? До чего же странная вышла история. Ну нас-то в двадцать первом веке не удивишь отношениями полов, однако здесь я о подобном не слышала. Мне и в самом деле стало жаль неизвестного Матвея. Теперь бы узнать, чем всё закончилось. Эх, не хватило времени создать кристалл для Веси. Обидно. Ничего, попрошу Жадовского заняться этим по прибытии в столицу.

***

Павел

Анна Александровна, наконец, обрела душевный покой. Её сильно тревожило в последнее время состояние сына. Нервный, вспыльчивый. Неужели до сих пор переживает из-за той фрейлины, графини Туманской? Нет. Павел – достойный сын своего отца, сделает так, как необходимо отчизне.

– Доброе утро, матушка, – в небольшую столовую, где они иногда завтракали исключительно семейным кругом, вошёл Павел. Бодрый, свежий и весёлый.

– Рада видеть тебя в хорошем настроении, сын, – улыбнулась императрица.

– С чего мне грустить? – Удивлённо приподнял бровь цесаревич.

– Не знаю. Только всю прошлую неделю ты хандрил. И с Теодорой поругался.

– Матушка, – поморщился цесаревич, – не надо о ней. Вы знаете, брак мне навязали. Я выполняю обязательства, но не более.

– Сын…

– Прошу тебя, – мягко обратился к матери Павел, – не надо о долге и государстве. Не порти мне такое прекрасное утро.

Анна Александровна умолкла, потрепав сына по макушке. Казалось, только недавно качала его на руках. И вот он. Её гордость – будущий император.

Павел быстро поел и ретировался в покои Василия Андреевича, накануне прибывшего из усадьбы Саши.

– Рад видеть вас в добром расположении духа, – улыбнулся Василий Андреевич, оторвавшись от бумаг, – вот, разгребаю изобретения наших неугомонных Александры и Тихомира. Патенты оформлены, теперь надо передать их. Ездить туда-сюда, признаться, порядком надоело. Отошлю почтовой каретой.

– Василий Андреевич. Я так и не понял, что случилось с Весей? Вы многозначительно молчите, Саша тоже. Она нашлась? Что за тайны от меня?

– Не обижайтесь, Ваше Высочество. Мы не вправе говорить с вами об этом. Глава Тайной канцелярии самолично предупредил, чтобы мы молчали. Вы должны нас понять, – Жадовский развёл руками.

– Странно всё это. Вылазки ваши. Саша напустила туману, теперь вы.

– Даже цесаревичам не всегда следует знать обо всём, что происходит в государстве, – менторским тоном сказал наставник, – рекомендую перейти к делам насущным. За какой год мы с вами вчера просмотрели документы?

– За шестьсот пятидесятый, – помрачнел Павел.

Жадовскому удалось выпросить архив в личное пользование, и теперь они просиживали за толстыми, пыльными фолиантами, отыскивая лазейку, что позволит цесаревичу жениться на Александре.

Павел представлял, с каким сопротивлением ему придётся столкнуться. Отец, матушка, Теодора и её родители. Вряд ли ему это простят. Всё равно. Занял же отец престол вместо своего старшего брата. Если хотят, пусть коронуют Николая. Серьёзный не по годам младший брат даже больше подходит для роли императора. И Жадовский его хвалит.

Павел вздохнул, обозревая фронт работ, придвинул стул и закопался в бумаги.

Этим же утром в королевском парке прогуливался Матвей Заварицкий. С того момента, как он узнал, что Веся девушка, его покой улетучился окончательно. И хоть барон перестал подозревать себя в неестественных наклонностях, легче от этого не стало. Где искать неуловимую зазнобу? Тайная канцелярия – это государство в государстве. И её секреты охраняются безукоризненно. Им недвусмысленно велели прекратить поиски, и Заварицкий опасался, что его упорство может осложнить жизнь Веси. Но как быть ему?

Сзади послышался едва уловимый шорох:

– Доброе утро, Матвей Никонович, – раздался нежный девичий голос.

Барон замер на месте, не решаясь повернуть голову. Неужели она?

Он медленно обернулся. Перед ним стояла Веся, в лёгком платье жемчужного цвета, короткие волосы спрятаны под шляпкой.

– Вы, – Матвей порывисто приблизился, взяв ладонь девушки в свои руки, – как долго я искал вас.

– Правда? – Веся смотрела на него, запрокинув голову.

– Я ведь думал поначалу, что вы…

– Мужчина?

Заварицкий молча кивнул.

– Я так привыкла к своей роли, что сама чуть в это не поверила, – рассмеялась девушка.

– Весения, – Матвей не сводил глаз с милого лица, – я потерял покой с тех пор, как повстречал вас. Могу ли, смею ли надеяться на взаимность?

Девушка опустила глаза, и щёки её залил румянец:

– Я тоже думала о вас…

Веся и не заметила, как близко оказалось лицо Матвея от её собственного, как сомкнулись их тёплые губы. Голова закружилась, а дыхание перехватило. Она отпрянула от барона, ещё больше покраснев.

– Всё так стремительно. Так странно.

– Это люди и называют любовью, – улыбнулся Заварицкий, так