Но в апреле 1915 года этот остров стал сценой одного из величайших морских военных зрелищ. В гавань Мудрос один за другим входили корабли, пока их там не накопилось около двухсот, и они образовали своеобразный город на воде. В дополнение к боевым кораблям для обслуживания войск было привлечено каждое возможное судно: ярко раскрашенные греческие каики и прогулочные пароходы, траулеры и паромы, угольщики и трансатлантические лайнеры. В этой длинной череде огромных линкоров и крейсеров некоторые корабли, наподобие русского крейсера «Аскольд», вызывали огромный интерес. На «Аскольде» было пять крайне высоких перпендикулярных труб, и солдаты сразу же переименовали его в «пачку папирос». Был тут и старый французский линкор «Анри IV», у которого расстояние между ватерлинией и палубой едва ли достигало полметра, а надстройка была такой высокой и настолько насыщенной орудийными башнями, что корабль походил на средневековую крепость на рисунках Брака в темно-серых тонах.

Беспристрастный наблюдатель счел бы панораму веселой и схожей с регатой. От берега к кораблям и назад сновали моторные лодки, катера. На каждом корабле реял свой флаг, в небо поднимался дым из сотен труб, и то оттуда, то отсюда над водой постоянно плыли звуки горнов и военных оркестров. Повсюду происходило движение. На переполненных палубах солдаты, которым предстояла первая атака, тренировались в спуске на лодки по веревочным лестницам. Другие занимались на палубе. Третьи упражнялись в действиях с животными на берегу. По ночам над заливом сверкали тысячи ламп и сигнальных огней.

А в центре этой картины, доминируя над ней и как бы излучая огромную силу и решительность, стоял флагман – «Куин Элизабет», на котором Гамильтон разместил свой штаб у де Робека до тех пор, пока не сможет обосноваться на Галлиполийском полуострове.

На флоте ощущался огромный энтузиазм. При виде такого множества кораблей всем, кроме немногих скептиков, казалось, что такой флот не может не победить. Все были в восторге, когда матросы писали каракулями на бортах своих транспортов: «Турецкое сладкое мясо!», «На Константинополь и на гаремы!». Они выстраивались на палубах, выкрикивая, мяукая друг другу, приветствуя каждый прибываюший или уходящий из гавани корабль. В конце концов возбуждение от приключения охватило сознание каждого, а внутреннее чувство страха заглушалось внешней веселостью, экзальтацией и отрешенностью от мира сего, которая усыпляет солдата в последние моменты ожидания.

Утро 23 апреля выдалось теплым и ясным, и де Робек отдал приказ приступить к осуществлению операции. Весь этот день и весь последующий тихоходные транспорты среди приветственных возгласов стали покидать Мудрос и направляться к местам встреч у берегов. Вечером 24 апреля в движении было 200 судов. Одни доставляли королевскую морскую дивизию к заливу Сарос, другие – АНЗАК на Имброс, британцев и французов на Тенедос. Снова забушевало море, и подул резкий ветер. С наступлением темноты появилась с круглым гало влажная луна в третьей четверти, но потом гало растаяло, яркий лунный свет озарил местность, и волны постепенно полностью утихли.

Гамильтон, плывший на «Куин Элизабет», получил донесение. В нем сообщалось, что Руперт Брук мертв. Солнечный удар перешел в заражение крови, и он скончался во французском морском госпитале у острова Скирос буквально за несколько часов до отплытия на Галлиполи. Фрейберг, Враун, Листер и другие его товарищи отнесли его к оливковой роще на холме на острове и там похоронили, накрыв сверху беспорядочной грудой мрамора.

К полуночи боевые корабли с десантом на борту стали приближаться к местам боевого сосредоточения. Когда их все еще не было видно с берега, корабли стали на якоря, все встряхнулись, солдатам был роздан горячий кофе с булочкой. Затем в молчании с винтовками в руках и рюкзаками за спинами солдаты разлеглись на пронумерованных на палубе квадратах. Путаницы не произошло, потому что пластуны спускались по лестнице вплотную друг за другом, и, как только лодки были заполнены, катера отводили их группами к корме. Луна уже села, и на небе слабо мерцали звезды. Линкоры, каждый с четырьмя линиями лодок за кормой, медленно поплыли в сторону берега. Вскоре после 4.00 стали видны очертания берега в раннем утреннем тумане. Скалы были окутаны исключительной тишиной, нигде не было заметно никаких признаков жизни или движений.

Глава 7

На галлиполийском десанте 25 апреля лежит какой-то странный оттенок, и не важно, сколько раз вам перескажут эту историю, все равно не проходит ощущение неизвестности и незавершенности. Хотя прошло уже почти полвека, ничто не говорит о предопределенности событий этого дня, но остаются без ответа сотни вопросов, и почему-то кажется, что эта битва все еще лежит перед нами в будущем, что все еще есть время изменить план и все привести к другому концу.

Почти никто в тот день не вел себя так, как от него ожидалось. На ум приходит полдюжины ходов, которые могли бы сделать командиры в любой заданный момент, и очень часто то, что они делали, представляется самым немыслимым. Есть еще какая-то ясность в действиях Мустафы Кемаля с турецкой стороны и Роджера Кейса с британской. Но что касается других – а может, временами и этих двух, – величайшие критические события дня, падавшие каскадом, как будто это было нормальное явление природы, жившие своей чудовищной жизнью, временами были целиком вне контроля этих людей.

Для солдат на линии фронта эти вопросы, естественно, были до предела просты, но даже здесь возникали самые невероятные ситуации. После захвата жизненно важных позиций солдатами и офицерами вдруг овладевала какая-то инерция. Их побеждала усталость, и они ни о чем не думали, кроме как об отступлении. В столкновении с совершенно немыслимыми целями их жизни теряли для них всякую ценность, они вставали, шли в атаку и погибали. Поэтому вдоль линии фронта возникали пробелы. Пока в одной долине все тихо и спокойно, в соседней бушует дикая резня, и все это происходит без видимой причины, разве что люди всегда немного сходят с ума в битве, а страх и смелость вместе парализуют разум.

Даже природные составляющие – неожиданные морские течения, незакартированная местность, внезапная смена погоды – имеют некую эксцентричность в Галлиполи. Когда, например, бой идет вроде по всем правилам, тут вдруг все расстраивается из-за какой-то случайности: перемены ветра, шального облака, вдруг закрывшего луну.

Галлиполи. Высадка десантов 25 апреля

И потому ничто не идет согласно плану, ни в один момент этого долгого дня нельзя предсказать, что