Во-вторых, к собственному изумлению Констанции, она не переставая думала о сексе. Она проводила здесь только третий день, и мысли эти вызывали у нее, мягко выражаясь, недоумение. Еще больше ее раздражало то, что она не тоскует по Маркову, чья мягкая медвежья нежность наполняла ее ощущением безопасности и принятия. Об отношениях с Шиллем она тоже почти не вспоминала, осознавая, что в канувшем в прошлое сексе есть что-то сомнительное, что-то нереальное. Был ли он вообще? Осталось ли от него что-то большее, чем смутные образы? По итогам тщательного медитативного размышления прошлогодний секс виделся ей не более захватывающим, чем поход по магазинам или полив цветов.

Съездить в «Тихую обитель» Констанции посоветовала подруга: по ее словам, десять дней молчания — это нечто незабываемое, она уже бывала на таком курсе и собирается еще. Марков своим вдумчивым тоном тоже предположил, что десятидневная медитация, вероятно, позволит Констанции найти и услышать внутренний голос.

А что по этому поводу думала сама Констанция? Ее в первую очередь прельстила возможность какое-то время вообще не разговаривать. Последние несколько недель пролетели в безумии, она чувствовала себя на седьмом, а то и на восьмом небе. Внезапно вспыхнувшая любовь к Маркову и последующее расставание с Шиллем повергли ее в странное состояние траурной эйфории, и чем с большим количеством людей она обсуждала свои новые отношения, тем сильнее недоумевала, как она жила раньше. Констанция была невероятно счастлива и в то же время полна печали.

Она уже давно потеряла счет тому, сколько ме-дитаций за день посетила. Первая началась еще в четыре утра и продлилась два часа, далее последовал невразумительный завтрак, состоявший из рисового отвара, потом настал черед часовой групповой медитации, затем участники разбрелись по своим комнатам на два часа, по истечении этого срока они собрались за обедом, который тоже состоял из рисового отвара, следующий час опять был свободным, а дальше началась послеобеденная медитация на два с половиной часа, которые только что истекли… Констанция воспринимала происходящее как наказание, как самонаказание, она чувствовала себя связанной и с кляпом во рту, и ей хотелось не просто чувствовать себя так, но и проживать это наяву. Покамест ее тело, вынужденное оставаться без движения, испытывало почти невыносимое онемение, скованность и боль, между ног у нее с каждым часом все ярче разгоралась похоть.

Теперь она радовалась тому, что, хотя во время медитаций не произносилось ни слова, они не были совершенно беззвучными, совершенно неподвижными. Вокруг все время сопели, демонстративно шумно вдыхали и выдыхали, причмокивали, стонали, вздрагивали… Потому Констанция надеялась, что никто не обратит внимания, если ее дыхание превратится в приглушенные стоны, но все-таки старалась сжимать губы, а по возможности и вовсе не дышать.

Желая хоть немного сбросить нарастающее внутри давление, она изобразила приступ кашля. До чего же ей хотелось скинуть плед и ненавистный черный костюм, сорвать с себя нижнее белье! Увы, подобное поведение тут было не в чести и даже под запретом. Констанция понимала, что не властна в этом вопросе: все зависело от хозяина, которого она еще не знала и который, к сожалению, пока не появился. Только ему было позволено снимать с нее одежду, клочьями или целиком.

Шквал ощущений стал для нее откровением, хоть и не из числа тех, что упоминаются в практическом руководстве випассана-центра. Прежде Констанция не имела дела с БДСМ и никогда не испытывала потребности попробовать эти техники и средства. Мир кожаных ремней, зажимов, кнутов и цепей был ей чужд, и до сегодняшнего дня она считала, что все люди, которые занимаются БДСМ, совершают ужасную ошибку.

Как-то раз в баре к ней подсел бородатый толстяк в татуировках и поинтересовался, не хочет ли она, чтобы он ее выпорол.

— Вы и представить себе не можете, насколько отчетливо я вижу эту картинку, когда смотрю на вас, — поделился он.

— Вот как? Что ж, я с радостью, — отозвалась Констанция. — Но все зависит от того, что у вас за кнуты.

Собеседник изумленно вытаращился на нее и без тени иронии произнес:

— Более сотни разных. Вам будет из чего выбрать.

В тот вечер она этого не сделала, но разговор у них получился крайне увлекательным. Выяснилось, что выбор был и впрямь необозримым: кнуты из телячьей кожи, кнуты из свиной кожи, кнуты замшевые, кнуты резиновые, кнуты многохвостые, кнуты многониточные, выбивалки для ковров, трости, ремни… Толстяк похвастался, что у него есть двадцатифутовый кнут и он может потушить им горящую свечу, которая стоит у противоположной стены комнаты, так искусно, что свеча даже не упадет. Дистанционное управление свечами весьма удобно, но он, конечно, им не пользуется.

— Из жалости к свечам? — уточнила Констанция со смехом.

— Нет, к кнуту… Слишком он дорогой, — ответил ее собеседник серьезно и с достоинством.

Почему сейчас она вспоминает об этом человеке и его кнутах? Почему ни с того ни с сего на нее хлынула лавина таких фантазий? Почему воображение неотступно рисует ей образы защелкивающихся карабинов, повязок на глаза, кляпов во рту?

Ой, она что, сейчас стонала вслух? Немедленно прекратить! Нужно сохранять спокойствие, оставаться терпеливой, ждать тихо и смиренно, стараясь ни о чем не думать. Это было нелегко, потому что в голове Констанции теперь крутились совершенно недвусмысленные последовательности движений, которые ей непременно хотелось осуществить в ближайшее время.

Наконец-то — наконец-то! — прозвучал гонг. Она почувствовала облегчение и в то же время снова запаниковала, потому что не понимала, что делать. Раздалось еще несколько глухих ударов. Констанция медленно поднялась и, не поднимая головы, направилась туда, где, если она не перепутала, должна находиться дверь. Скорее на улицу, скорее на свободу! От холодного воздуха ее затрясло, тело покрылось гусиной кожей.

Что тут сказать: именно в этот момент она могла бы увидеть инспектора Танненшмидт с листком бумаги в руке. Но Констанция не замечала ничего вокруг и, дрожа от страха и похоти, посмотрела широко раскрытыми глазами в сердитое лицо незнакомой женщины и прошла мимо нее.

9

Quod erat demostrandum[5]

Вскоре после неутешительного телефонного разговора со старшим инспектором Танненшмидт Маркову пришла в голову мысль, которая ему категорически не понравилась: а что, если дуэль между ним и Шиллем действительно должна произойти, чтобы в нее можно было поверить? Что, если поединок — единственный способ убедить полицию в реальности этого бреда?

Он сидел рядом со своим секретером, кстати очень аккуратно выглядящим секретером, который скорее напоминал секретер мертвеца, потому