я не вижу твоей четкой судьбы, будто бы есть разные дороги для тебя. А теперь – самое главное. Влада, самое последнее… – Мама вздохнула, разжав ладонь, в которой поблескивал какой-то маленький предмет. – Это ключ от входной двери. Старенький, с того замка, который уже давно заменили, поэтому он никому не нужен. Но это – мой подарок тебе. Я поставила самую сильную охранную магию на весь этот дом и замкнула ее на этом ключе. Он никогда не пропадет, если ты хоть раз возьмешь его в руки. Даже если ты потеряешь ключ – он снова появится в твоем кармане. Ты, конечно, удивишься, зачем тебе такой странный подарок? Влада, дело в том, что… – Мама замолчала, подбирая слова. – Однажды ты окажешься одна, подойдя к последней черте, где дар твой усилится многократно. Именно тогда ты сможешь увидеть мое послание. Это поможет тебе узнать правду о нашей семье. Эта правда важна, именно в ней истоки всех событий тайного мира. Я не смогу дать тебе ответ на твои вопросы, не открою великих тайн, потому что ты должна будешь сделать это сама. Но – время! Время будет нужно тебе, передышка в тишине этого дома, когда вокруг будет только отчаяние и безысходность. Этот дом с вечной защитой будет как остров в океане, где ты сможешь все обдумать. Ключ – я оставлю его здесь, за подкладкой пальто… сейчас…

В руках Ольги появились ножницы. Стоя посреди комнаты, она торопливо рвала ими надетое на себя пальто, отрывала пуговицы, проделывала дыры в воротнике и рукавах. Потом ножницами проткнула дыру в кармане, и на пол полетели бурые нитки.

– Теперь мое старое пальто не интересно даже самым жадным домовым, – печально улыбнулась мама, засовывая руку с ключом в порванный карман. – Вряд ли кто-то из них польстится на рваную тряпку, когда она будет висеть в самом дальнем углу кладовки. А когда со мной случится беда, отец не выбросит ни одной моей вещи, я уверена. Теперь пора прощаться. Я знаю, что ты вырастешь сильной и смелой, дочка. Прощай!

– Мама, стой! Не уходи…

Влада бросилась к призраку, пытаясь обнять, но руки схватили воздух, и картина прошлого начала меркнуть.

Облик мамы таял медленно – гораздо медленнее других, будто бы она, как светлый маг, могла задерживать время и целую минуту смотреть на Владу с грустной улыбкой.

Потом она исчезла, но свет не померк, будто бы мама смогла осветить эту погруженную в кромешный мрак квартиру, чтобы Владе не было так страшно.

Кладовка, в которой могло остаться то самое мамино порванное пальто, действительно была до сих пор завалена старым хламом вроде сломанных деревянных швабр да смотанных в рулоны остатков обоев. Домовые перетряхнули кладовку, стащив все, что могло пригодиться, но ходить в рваных вещах домовой народец не любил, считая это признаком позорной бедности. Поэтому рваное, уже сильно потемневшее бурое пальто, которое за много лет основательно поела моль, до сих пор болталось на самой дальней вешалке. Ольга оказалась права: даже домовые не нашли в этой вещи ничего привлекательного. Влада сдернула пальто с вешалки, подняв тучу пыли. В кармане действительно обнаружилась дыра, и рука скользнула вниз, за подкладку, нащупав ключ. Сколько же раз, вытаскивая из кладовки пылесос, она видела краешек этого рваного пальто, которое категорически отказывался выбросить дед, но разве она могла подумать, что оно прячет в себе давнюю тайну?! Подарок мамы – ключ, который сохранил старый дом, когда тот провалился во Тьму.

Влада сжала его в руках так крепко, как сжала бы мамину ладонь, но слезы уже закончились, уступив место раздумьям.

Много лет назад мама перед самой своей гибелью предвидела, что Влада окажется в своем доме, когда подойдет «к последней черте», где ее дар усилится. И тогда она сможет увидеть послание, которое было отправлено ей сквозь годы.

– Итак, ты сказала, что мне нужна будет передышка. – Влада специально сейчас говорила так, будто мама могла ее слышать, незримо оставшись в этой комнате. – И сравнила этот дом с островком посреди океана, а ведь я тоже об этом подумала. Какая правда о нашей семье крайне важна? Что я еще могу узнать о своей семье в этом доме, ведь в древности Венго здесь не жили? Здесь за окнами Тьма и больше ничего…

Влада какое-то время смотрела на черноту за стеклом, пока вдруг догадка не озарила ее, как яркая вспышка.

Тьма не рвалась через окно, не пыталась выбить стекло, чтобы заполнить собой комнату, а ждала.

– Нет, не может быть, – сильно волнуясь, сказала вдруг Влада. – Мой дом рассказал о моей семье все, что знал. Но вокруг моего дома сейчас Тьма. Так. Мой дар усилился в воронке, когда я увидела, как заключалась первая Конвенция. Я смогла заставить этот дом вспомнить далекое прошлое, но мне не удавалось этого сделать, пока я была на земле. Получается, что Тьма усиливает мой дар. Вот у кого я спрошу правду о своей семье.

Несколько шагов – и оконная рама после рывка поддалась и распахнулась.

Нет, в комнату не ворвался черный шквал и не сбил Владу с ног, не превратил ее в пыль, не заморозил в ледышку и не уничтожил.

Темнота медленно, как застывшие чернила, поплыла в комнату. Влада протянула руку, и мрак начал закручиваться причудливыми завитками вокруг пальцев. Отвела руку в сторону, и темные нити послушно потянулись следом.

– Да, я подошла к последней черте, – собственный голос отдавался таким стократным эхом, что пол под ногами дрожал. – А теперь я хочу знать правду о своей семье. О том, кто я. Я хочу знать правду о Венго… Отзовись, Тьма!

Непроглядная темень вплыла в комнату, заполнив собой все пространство квартиры Огневых до потолка и погрузив хрупкую фигуру девушки в бесконечный океан мрака.

В этом океане засверкали вспышки, как зарницы, послышались голоса, появились образы…

– Отзовись, Тьма… Здесь я, светлый маг Вандер Венго! – произнес юноша с густыми бровями и темными волосами, разметавшимися по белому плащу, который был богато расшит драгоценными каменьями.

Юноша, волнуясь, вглядывался в черное обсидиановое зеркало, обрамленное коваными лилиями. Зеркало это было огромным, высотой до уходящего ввысь потолка, и отражало просторную залу, где в полутьме были видны стены, увешанные серебряными клинками, ткаными гобеленами и звериными шкурами, высокие стрельчатые окна, завешанные коврами, и длинные скамьи вокруг черного стола, вытесанного из дерева.

В затененной зале повеяло ледяным холодом, и на полированной глади зеркала появилась едва заметная тень – издалека, из глубин безбрежного океана темноты