– Его нет в земном мире. – Алекс, коснувшись медальона, который был не виден на груди под толстовкой, на секунду закрыл глаза, будто пытаясь услышать далекий ответ. – Наша задача – биться с врагами здесь, в этом мире. И знать главное – что все они, все трое, не из тех, что сгинут безвозвратно.

Часть вторая

Глава 10. Тридцать второе августа

Палящее солнце плыло в жарком тумане. Он стелился по раскаленным крышам, стекал в окна домов, полз по высохшим за лето газонам.

Старый питерский двор на Садовой улице в этом летнем дне жил своей обычной жизнью.

Влада, закрыв глаза, раскачалась на качелях, подставив лицо теплому ветру.

«Домой, хочу в свой дом!» – пульсировал в ушах уже затихший собственный крик.

И вот она дома.

Так она всегда и представляла свой дом, именно в этом, спокойном еще дне, в далеком прошлом. Хотя почему-то очень кружится голова, будто она сделала на качелях «солнце» несколько раз, и больно саднит обожженная где-то рука. Какой сегодня день?

– Эй, Огнева! – донесся с соседних качелей знакомый голос одноклассницы Анжелы Царевой. – Что, так никуда и не ездила этим летом? Торчала в городе?

– Городе… городе… городе… – повторило неестественно громкое эхо.

В этом дворе такого эха никогда не было, Влада помнила точно. И еще помнила, что этот разговор уже происходил в далеком прошлом, а не сейчас. Да и прежней Анжелы, еще школьницы, здесь быть не могло, как и старых скрипучих качелей, которые давно заменили новой детской площадкой.

Теперь же все голоса – и визг детишек, и кудахтанье пожилых соседок со скамейки, и возгласы мальчишек на стадионе – отзывались гулким эхом, будто весь этот двор и дом находились внутри огромной стеклянной банки.

Все это было неправильно, но сейчас думать об этом не хотелось. Пусть еще хотя бы пару минут продлится этот странный и особенный день, которого нет – тридцать второе августа. Этот несуществующий день колыхался вокруг в жарком мареве, но тяжелая грозовая туча уже нависла за дальней крышей, погасив над ней солнце.

– Что, язык проглотила, Огнева? – не отставала Анжела.

Соседская девчонка выглядела почти настоящей, если не считать легкого серебристого тумана, который обволакивал ее фигуру.

– Я спрашиваю, куда летом… – Анжела вдруг исчезла, не успев договорить, только эхо все еще относило вдаль ее последнее слово: «летом… летом… летом…»

Исчезло и все остальное, будто со двора рывком сдернули застывший жаркий туман, как покрывало иной реальности. Резко упавший холод ворвался в легкие, и под ногами вместо травы оказалась мерзлая земля, покрытая черным мхом.

Теперь вокруг был почерневший и безлюдный двор с нелепым посреди уныния красно-желтым пятном детской площадки. Родной дом выглядел черным из-за покрывшего стены мха, и качелей никаких не было – просто кружилась голова. Влада стояла посреди двора, запрокинув голову к стремительно темнеющему небу.

Туча, которая показалась сначала далекой, надвигалась слишком быстро. Несколько секунд – и вот уже дальний конец двора начало заметать темнотой. В лицо хлестко полетели пожухлые листья и песок, в спину ударило веткой, которая тут же пронеслась мимо и улетела в темноту над головой. И как в детстве, когда налетала гроза с дождем, Влада бросилась со всех ног домой.

Она бежала по лестнице пролет за пролетом, и следом за ней, как подступающий к ногам черный океан, поднималась темнота. Дверь квартиры, распахнутая настежь, едва обозначалась в гаснущем вокруг мире, и Влада ворвалась внутрь, с грохотом захлопнув ее и заперев на задвижку.

А потом последние крупицы света исчезли, и нервы сдали окончательно. На ощупь, хлопая ладонями по стенам, нужно было добраться до кухни – там, в ящиках кухонного стола, могли остаться спички и огарок свечи, которые дед всегда хранил на случай аварийного отключения электричества.

– Где… где?!

Влада шарила в ящике, раня пальцы обо что-то острое, загнав занозу под ноготь, но не находила того, что так искала. Наверняка домовые, которые когда-то шарили по квартире, стащили даже полупустой коробок спичек и свечку.

Свет, сейчас хотя бы лучика света хотелось до одури – любого, самого маленького, только ничего не было. Как всегда в кромешной темноте, перед глазами начали плясать цветные пятна. Они выворачивались наизнанку, пульсировали и извивались, и Влада вдруг поняла – нет, в воронке ей было не так страшно. В той воронке был свет и пусть кошмарные, но яркие сны и не было такой одуряющей тишины вокруг. Страшно стало сейчас.

– Хотела домой? – Влада вдруг зашлась нервным смехом, начав разговаривать сама с собой. – Вот ты и дома. Даже померещилось прошлое и Анжелка на качелях. А мой дом-то реальный, только теперь он не на земле. Провалился во Тьму, похоже. Понятно, ведь мне на землю никогда не попасть, я существо без с-судьбы, без земного пути. Как же иначе, д-да?

Владу трясло так, что зуб на зуб не попадал. В руке была до сих пор зажата оторванная пуговица от рубашки Егора, а два багровых огня плясали перед глазами. Они оба были рядом с ней, оба только что были рядом! Чертовы законы магии, безжалостные, неумолимые!

Ей вдруг вспомнился страшный фильм, увиденный когда-то в детстве, где глубоко под толщей воды застряли водолазы. Она даже не смогла досмотреть до конца и выключила телевизор, настолько ее ужаснула мысль, как страшно людям было там, на глубине, когда над ними километры ледяной воды и неоткуда было ждать спасения.

А здесь было хуже толщи океана – неизвестная черная мгла иного мира, которая окружила ее со всех сторон, растеклась за окнами и дверью квартиры.

– Все просто прекрасно! В-все отправились по своим домам, – услышала вдруг Влада собственный голос, который отдавался эхом. – Егор сейчас в Пестроглазово, в своем старом доме. Он, конечно, удивился и говорит: «Ну, Владка, ты и выдала нам!» Конечно, дом у Бертиловых давно заброшен, но троллю это не страшно…

Эта болтовня слабо помогала сейчас, но Влада продолжала говорить и говорить, только чтобы вокруг не было ужасной тишины.

– Бертилов взмахнет рукой, и развалины превратятся в уютный коттедж… или огромный дворец! Потом он дойдет до остановки автобуса на главной площади, сядет на триста пятидесятый автобус и поедет в город. Там доберется до Носферона, побежит чудить в столовку, будет бесить преподов, получит плевок от Ады и нырнет