Тут-то меня и вывернуло на песок. Одной пустой желчью. Еле добрел до солдатского рукомойника над ровиком, вылил на себя воды. На голову, на спину. Вроде полегчало.

Вернулся к палатке, а там стоит Бубнов.

– У тебя глаза красные – вот настоящий вампир.

– Похрен. Там змея, – я ткнул пальцем внутрь.

– Да ладно…

– Кто-то подкинул ее к нам.

– Гонишь!

– Иди, смотри!

Пошли мы вместе. Вооружившись лопатами. Обыскали все. Змеи не было. Уползла.

– Ну и где?

Бубнов смотрел на меня как на вруна.

Я ткнул пальцем в разрез на палатке.

Лейтенант засунул туда руку, пожал плечами.

– Все это очень подозрительно. Ладно, надо готовиться к разводу…

* * *

Как сгорел адреналин, так и навалилась снова вялость и усталость. Я нацепил полевую форму, поперся к начальству.

Кубарев сидел в домике Георгадзе, что-то писал. На меня едва глянул, спросил:

– Что надо? Развод через сорок минут. Вы, товарищ лейтенант, за это время побрились бы, что ли? Форму на чистую поменять забыли? Вы же врач! Стыдно должно быть!

– Мне кажется, я заболел, Евгений Александрович… Ломит всего… наверное, температура…

– Хватит придуриваться, Панов! Симулянтов только здесь мне не хватало! Мамкины пирожки с повидлом по ночам снятся? Идите и приступайте к службе!

Он действительно такой придурок? Ну не хочешь сам осмотреть, не царское дело, так озадачь кого-нибудь. Пойду к себе, смогу там температуру померить.

На улице столкнулся с Дегтяревой. Не заметил даже, врезался в нее и на ногах не удержался, начал заваливаться. Спасибо Тоне, подхватила, не дала рухнуть.

– Привет, Андрей, что ж ты так… Ого, да ты горишь весь!

Она тут же начала осматривать меня, заглянула в глаз, оттянув нижнее веко, заставила открыть рот, недовольно цокнув языком. Ощупала шею.

– Да я сейчас к себе… Там таблетку…

– Пойдем к Кубареву! Тебе нельзя на службу!

– Так был минуту назад. Он сказал, что я симулирую, отдохнуть подольше хочу…

– А ну пойдем!

Она подхватила меня под руку, да так, что я и подумать не мог вырваться, и затащила в кабинет начальника.

– Антонина Дмитриевна! Я занят!

– Ты что творишь, сморчок? – прошипела Тоня ему в лицо, живо напомнив мне утренний инцидент с пресмыкающимся. – Не видишь, что он болен? Бледный, язык распух, обложен весь. Лимфоузлы на шее и подчелюстные вылезли. Щупал, нет? Слышишь, как кишки урчат? – заметила она звуки, издаваемые кишечником на максимальной громкости. – Давай живот посмотрим, – и не спрашивая разрешения, она оголила мне брюхо и сразу ткнула пальцем: – Глянь! Да тут печенка в малом тазу скоро будет! Болит? – она решила всё-таки узнать мое мнение, ткнув пальцами возле пупка.

– Ну неприятно… Я сяду, голова кружится что-то.

– Так вот, товарищ капитан, я сейчас возьму у него кровь, поставлю гемокультуру. Ты как думаешь, что там послезавтра вырастет? А? Ты же опытный врач, скажи мне, тупой селянке, какой результат будет?

Странно, но Кубарев молчал и только нервно облизывал верхнюю губу, на которой был едва виден шрам после ушитой в детстве заячьей губы.

– Товарищ Дегтярева, сейчас распорядимся… Здесь освещение просто… Не заметил…

Да он ее боится! Иначе чем всё это объяснить?

– А потом я рапорт напишу. Придумаю, на чье имя. Что ты здесь саботируешь работу! И не надейся, что я успокоюсь!

* * *

Как вышли от Кубарева, Тоня первым делом поинтересовалась у меня, где и какую воду я пил.

– Ну как и все. Привозную.

– Из колодцев брали?

– Тоня! – вспылил я. – Ты не уследишь за срочником, где он чего брал. Пил ли из чужих фляг? Пил. Вон, на дороге, когда нас афганцы подобрали – точно было.

– Ну вот и допился! – теперь уже на меня заорала Дягтярева. – Если это тиф… Нам надо изолировать всех, с кем ты контактировал.

– Я еще не заразный!

Прибежала испуганная Ким. В белом халатике, чулочках. И накрашенная! Может, у меня нет тифа, раз я так реагирую? И вроде внутри даже потеплело. Ладно, это внутри – ниже пояса. Может не все так плохо, как я себе накрутил?

– Вы спали вместе сегодня?! – Дегтярева опять перешла на злой шепот.

– Антонина Дмитриевна! – возмутилась Женя. – Это не ваше дело.

– Это теперь дело всей медроты! У него тиф!

В меня некультурно ткнули пальцем. Вот ведь… Все уже всё знают. Не военная часть, а проходной двор. С бабками-сплетницами на лавке.

– Не спали! – выпалила Ким и отвернулась.

– Половой путь передачи, Антонина Дмитриевна, при брюшном тифе исключен, – влез я в эту бесполезную перепалку. – За помощь спасибо, но хватит уже всех достава…

Организм мой дал сбой и включил экстренное головокружение, слабость и мощную тошноту. Я попытался удержать в себе содержимое желудка, и Тоня прихватила меня за талию, совсем не нежно, и потащила в более подходящее место.

– Пойдем уже, горе ты луковое… Понабирают детей, бляха-муха… Ноги расставь! И этому учить приходится!

* * *

Интересно всё-таки, почему же грозный и неприступный Кубарев так боится Тоню? Она здесь без году неделя, раньше его не знала, а уже крепко держит капитана за очень нежное место. За два часа он организовал эвакуацию безвестного летёхи в кабульский госпиталь, да еще при этом просил задержать с вылетом вертолет…

Пока ждали, мне успели ввести в мышцу левомицетин. Пять миллилитров три раза в день с курсовой дозой десять дней. Сто пятьдесят в сумме. Да у меня в конце не задница будет, а аквариум! Дополнительно воткнули в вену капельницу. Давай, доктор, лечись, для своих не жалко самых садистских методов.

Хорошо всё-таки, что в современной медицине всё стремится к дифференциации, и бактериологи не могут участвовать в лечебном процессе. А то гражданка Дегтярева залечила бы меня до самого конца.

А легче мне ни фига не становилось. Голова звенела уже как от недельной пьянки. Я хоть такую никогда не переживал, но какие муки народ после такого чувствует – видел неоднократно. Трясло меня от озноба не по-детски, потому что тридцать восемь градусов, да еще и с хвостиком из шести десятых – не самая комфортная температура.

Я с завидным для себя спокойствием отмечал признаки нарастающей интоксикации. Ким, изображающая Флоренс Найтингейл, готова была произвести любые медицинские манипуляции. Один раз только она удивилась, когда я спросил, сидит ли под столом змея. Что-то там такое вроде шевелиться начало. Или у меня глюки от интоксикации?

И ноги. Если бы можно было отключить их, я бы согласился. Суставы будто