наследственной элите «белой кости», и кампания нанесла поистине сокрушительный удар по этой части казахского общества. Куда меньше, по-видимому, пострадала религиозная элита, из которой, судя по всему, было арестовано всего восемь человек. Самой многочисленной категорией арестованных были «баи – крупные скотоводы». Этот факт в сочетании с общим числом конфискованного скота (указанным как 144 474 головы) свидетельствует о серьезнейших последствиях кампании для кочевого образа жизни казахов. Если принять во внимание, что в ходе кампании было выявлено 696 баев, общее число депортированных, включавшее членов байских «хозяйств», могло превышать 10 тысяч человек.

Вместе с тем важно отметить, что некоторые люди, принадлежавшие к группам, обозначенным властями как мишени кампании, не были тогда арестованы. Санджар Асфендиаров (Санжар Аспандияров), торе, продолжал работать ректором Казахского педагогического института и затем директором Казахского медицинского института (ныне – Казахский национальный медицинский университет им. С.Д. Асфендиярова)475. Мухтар Ауэзов, которому предстояло стать самым знаменитым писателем Советского Казахстана, был арестован лишь в 1930 году, несмотря на алашординское прошлое и, по некоторым данным, принадлежность к ходжам476. В письме к Голощёкину, написанном после ареста Ауэзова в 1930 году, представители ОГПУ утверждали, что арестованный, прежде «определенно выражавший» «свою буржуазно-националистическую идеологию», начал от нее отказываться. Исходя из этой перемены, а также из «отсутствия казакских литературных кадров», они рекомендовали освободить Ауэзова из заключения и позволить ему учебу в Среднеазиатском государственном университете (САГУ) им. В.И. Ленина в Ташкенте477. В 1932 году Ауэзов был освобожден и начал свою выдающуюся литературную карьеру478.

Бывало и так, что те, кто проводил кампанию, сами принадлежали к группам, против которых она официально была направлена. Карим Токтабаев (Кәрім Тоқтабаев), в прошлом член руководящего комитета Алаш-Орды в Тургайской области, стал членом комиссии крайкома по конфискации байских хозяйств, контролировавшей общие показатели кампании и выступавшей арбитром в дискуссиях о судьбе того или иного индивида. Кроме того, он являлся уполномоченным крайкома по конфискации в Семипалатинском округе, где имела место масштабная атака партии на Алаш-Орду. В последующие годы Токтабаев продолжал служить на важнейших постах в республиканской бюрократии. С 1929 по 1931 год он был наркомом земледелия Казахстана, а с 1931 по 1933 год – председателем постоянного представительства Казахской ССР при ВЦИК в Москве. Осенью 1933 года он был арестован и умер в ссылке в Воронеже в 1936 году479. Как показывают примеры Токтабаева, Ауэзова и Асфендиарова, хотя ради нужд власти категорию «бай» можно было расширить, точно так же ее можно было – в случае политической необходимости – и сузить480.

В своем влиятельном труде «Благими намерениями государства» ученый Джеймс К. Скотт исследовал неудачи некоторых государственных проектов по переустройству общества, включая и коллективизацию в РСФСР. Он подчеркнул, что местные практические навыки, savoir faire, могли бы позволить исправить ошибки авторитарного государственного планирования, того, что он назвал «высоким модернизмом»481. Однако пример Малого Октября в Казахстане как будто противоречит выводам Скотта по поводу авторитарного государственного планирования. Сама конструкция этого государственного проекта по переустройству общества была нацелена не на отталкивание, а на привлечение и поощрение местных участников. ЦК и ОГПУ наметили общие контуры программы (общее число байских хозяйств, подлежащих конфискации, и их административное распределение), но осуществление важнейших сторон этой программы было поручено самим казахам. Как показала эта глава, участие казахов стало главным фактором, определившим и характер кампании (кого она затронула, а кого – нет), и размах насилия. В данном случае местные ноу-хау не смягчили ошибок авторитарного государственного планирования, а скорее лишь усугубили кризис. В результате конфискационной кампании казахское общество начало разрушаться изнутри.

С точки зрения московского руководства, многие результаты Малого Октября можно было считать успешными. В результате кампании в казахском обществе произошла частичная социальная революция, нейтрализовавшая сопротивление таких «врагов», как алашординцы и «белая кость», ханы, султаны и торе. Ряды советской бюрократии начали пополняться «черной костью» – в противовес царскому времени, когда казахи, взаимодействовавшие с властью, обычно принадлежали к «белой кости». Вовлеченность казахских уполномоченных в кампанию по конфискации сделала их участниками и выгодополучателями государственных программ. Эта кампания позволила руководству начать создание местных партийных и бюрократических органов, необходимых для проведения коллективизации.

Но кампания по конфискации байских хозяйств имела и неожиданные последствия, отчасти предвещавшие проблемы самой коллективизации. Во многих частях республики местной бюрократии почти не было, и алма-атинскому руководству было нелегко не только руководить кампанией, но и получать достоверную информацию о ходе событий. Чтобы избежать конфискации, множество казахов обратились в бегство. Таким образом, кампания, которая планировалась как первый этап в превращении казахов в оседлое население, фактически способствовала не сокращению, а увеличению движения населения в республике. Вызванные ею опустошения усугубила коллективизация, которая началась зимой 1929/1930 года.

Карта 3. Западный Казахстан в 1933 году

Глава 4

КОЧЕВНИКИ В ОСАДЕ

Первая волна коллективизации в Казахстане

В конце 1929 года ЦК дал санкцию на запуск ключевого элемента пятилетнего плана – форсированной коллективизации. Большевики никогда в полной мере не принимали нэп – политику, в рамках которой крестьяне-единоличники продавали свой хлеб государству, и это неприятие проявилось особенно ярко в 1927–1928 годах, когда на государственных рынках наблюдалась сильнейшая нехватка хлеба. К концу 1929 года ряд факторов, в том числе экономические решения, события на международной арене, внутренняя политика и идеологические соображения, перевесили чашу весов в пользу форсированной коллективизации482. Сталин отказался от нэпа и провозгласил первую пятилетку – масштабную программу по трансформации Советского государства. Планировалось провести индустриализацию с опорой на сельское хозяйство. Советская власть стремилась при помощи коллективизации взять под контроль запасы продовольствия и повысить его производство: хлеб планировалось продавать за иностранную валюту, используя ее для финансирования масштабных промышленных проектов, без которых построение социализма считалось немыслимым. Как хлеб, так и мясо следовало выкачивать из деревни, чтобы кормить растущее число голодных промышленных рабочих.

От Казахстана ожидалось одно из наиболее радикальных преобразований: превращение казахов, самой многочисленной группы кочевников в Советском Союзе и титульной национальности в республике, в оседлое население. Решительную атаку на кочевой образ жизни начали с кампании 1928 года против казахских элит и не собиралась прекращать. Советская власть предложила одновременно сделать казахов оседлым населением и коллективизировать их: партком республики назвал это решение «оседанием на базе сплошной коллективизации»483. Казахстану надлежало стать первопроходцем, первой территорией Советского Союза со значительным кочевым населением, которая перейдет к оседлой жизни484. Считалось, что оседание кочевников на землю «освободит» земли для выращивания хлеба, что, в свою очередь, позволит радикальным образом увеличить посевные площади республики, а власти смогут отправить в Казахстан